Сайт "БЫЛОЕ" публикует эксклюзивные мемуары первого секретаря Вязниковского райкома комсомола 1960-х годов, впоследствии консультанта отдела ЦК КПСС Кузьминых Валерия Дмитриевича. Это - третья часть его воспоминаний о времени, о людях, которые были рядом, и о себе. Первая часть опубликована здесь: http://tsiplev.ucoz.ru/news/v_d_kuzminykh_vspominaja_byloe/2015-03-17-223

О работе в журнале «Известия ЦК КПСС»

Только сейчас, когда после смены советской власти, прошло более двух десятков лет, когда не стало независимого и самодостаточного СССР,  я начал понимать, что главное, к чему я шел всю свою жизнь, стала моя работа в одном из отделов ЦК партии, когда нам поручили выпускать журнал «Известия ЦК КПСС». Для меня это была не самоцель. Но, видимо, вся моя предшествующая жизнь (чему я научился сам и чему меня научили там, где я трудился) буквально подтолкнула меня для участия в работе такого уровня. И профессионально, и психологически, с учетом моего мировоззрения. Однако, позволю себе предположить, что не было бы этого журнала, было бы что-то другое.

Постановление  об издании  ежемесячного информационного журнала было принято на заседании Политбюро ЦК КПСС 3 октября 1988 года. Был образован Редакционный совет журнала из членов ЦК во главе с Генеральным секретарем партии. Издание журнала поручили Общему отделу ЦК КПСС, деятельность которого концентрировалась на работе с документами, письмами и архивом ЦК партии.

В то время, в эпоху демократизации жизни общества, расширения гласности, уровень информации о деятельности КПСС, ее руководящих органов,  в частности, Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, Центральной ревизионной Комиссии КПСС, а также об истории партии, уже не отвечал возросшему интересу коммунистов, всех советских людей к политике КПСС.

 В условиях перестройки и гласности, из-за порой дозированной информации о многогранной деятельности партии, многие политические решения подавались неполно и не совсем точно, а нередко и в искаженном виде. На этой почве возникали всевозможные слухи, недопонимание, разного рода спекуляции. Наряду с этим, коммунисты, научная общественность требовали расширить документальные основы идеологической и научно-исследовательской работы.

С исторической точки зрения, факт издания подобного журнала уже был. По решению еще VIII съезда РКП(б) с мая 1919 года издавались «Известия ЦК РКП(б)», на страницах которых публиковались документы высших органов партии,  освещалась их текущая деятельность. В.И. Ленин использовал «Известия ЦК» для оперативной информации партийных организаций о позиции Центрального Комитета по важнейшим политическим вопросам. По решению IX партийной конференции (сентябрь 1920 г.) при «Известиях ЦК» выпускался дискуссионный листок.

Позднее, в обстановке растущей секретности и келейности в деятельности ЦК, функции этого издания претерпели существенные изменения, были фактически сведены к освещению жизни местных партийных организаций, опыта партийного строительства. В 1929 году «Известия ЦК» реорганизовали в журнал «Партийное строительство», а с 1946 года – «Партийную жизнь».

В конце четвертого квартала 1988 года, когда готовилось постановление ЦК об организации журнала, я обратил внимание на то, что ко мне вдруг стал присматриваться заместитель заведующего подотделом писем Владислав Александрович Белянов, профессор, специалист по макроэкономике. До работы в аппарате ЦК он работал зам. главного редактора еженедельника «Экономическая газета», органа ЦК КПСС. Периодически он давал мне различного рода поручения, хотя непосредственно я ему не подчинялся. Контактам с ним я особого значения не придавал, считал их рабочими моментами.

Наши отношения перешли в другую фазу, когда однажды он дал мне аналитическую записку, касающуюся экономической реформы, и просил высказать о ней свое  мнение. Я ее прочитал и обратил внимание на то, что в одном письме, приведенном в записке, в качестве аргумента, что-то не так, где-то я уже эту мысль встречал. Оказалось, что одно из писем проходило через меня и его автор, тракторист совхоза,  просто не мог говорить таким, можно сказать, академическим языком.

Я пошел к сотруднику, который готовил эту записку, и высказал ему свои сомнения. Тот исправлять ничего не стал (на записке уже были визы его руководства) и сказал, что все останется, как есть, ничего менять не будем. Когда я возвращал записку В.А.Белянову, он меня спросил: что-то не так? Я замялся, но пришлось все рассказать. Давай оригинал письма, сказал он.

Письмо, после моего звонка прямо из кабинета Владислава Александровича, принесли буквально в течение нескольких минут (службы работали!). Он сверил текст и спрашивает меня, как поступим? Я ответил: «Платон мой друг, но истина дороже». А последствия? Ведь может быть скандал. Хотелось сказать, что Вам решать. Но это значит, что я ушел бы от заданного мне вопроса. Надо вернуть авторскую фразу из письма и записку перепечатать, сказал я. Согласен. На том и остановились.

Я представляю, какими словами в душе потом называл и проклинал меня мой коллега, бывший зам. главного редактора газеты «Комсомольская правда», только внешне вида он не подавал, здоровались и разговаривали мы с ним, как и прежде. Угрызений совести я не испытывал - он ведь сам загнал себя в угол.

Потом все узнали, что принято постановление ЦК о новом журнале, а В.А. Белянова утвердили руководителем информационно-издательской группы, которой предстояло его выпускать. Вскоре он позвал меня к себе в кабинет, который  был выделен журналу на начальном этапе. Кабинет площадью метров 40, по центру стоял длинный стол. Такие столы, как правило, использовались для совещаний. На нем лежали 5 или 6 увесистых стопок бумаг. Было видно, что это в основном копии с каких-то документов.

 Владислав Александрович сказал мне – вот смотри, это первый номер нового журнала. У меня язык не повернулся, что–то вымолвить. Я не понимал, как из всего, что я увидел на столе, как мне тогда казалось, хаотически сложенных документов, можно что-то сделать, да еще  в виде журнала? Он пригласил  присесть на стул и сделал мне предложение перейти на работу во вновь созданную информационно-издательскую группу.

Видя, что я задумался, он добавил, что хочет меня сразу предупредить. В этом деле нет ни белой, ни черной работы,  каждый должен понимать, что все, что делается для журнала, не зазорно, все главное и любая работа должна выполняться независимо от того, кто какую должность занимает. В противном случае лучше не соглашаться, чтобы потом не было всяких недоразумений.

Я поблагодарил и пошёл к заместителю заведующего отделом Николаю Ивановичу Земскову. Когда-то он работал в газете «Правда». Он меня утвердил в мысли, что надо соглашаться. Находиться в такой издательской группе, говорил он, почетно, на вас будут работать все отделы аппарата и материалы, которыми вы будете там располагать, ни Вам, ни кому-либо из сотрудников аппарата даже во сне не снились. Соглашайтесь без сомнений, сказал он. Ну а если, что не так, то мы всегда будем рады видеть Вас у себя. Я до сих пор очень благодарен ему за этот добрый совет.

Начались трудовые будни. При подготовке первого номера были случаи, когда  сотрудники группы покидали помещение и шли домой в 3-4 часа утра. Чтобы мне пройти в свой кабинет по прежнему месту работы, приходилось вызывать охрану, так как все переходы в зданиях уже были заблокированы. Немного поспав, утром  я все равно с хорошим настроением и желанием шел на работу. В постсоветское время, где бы я ни трудился, а мне пришлось поработать одним из руководителей в трех научно-исследовательских институтах, к сожалению,  я никогда больше не испытывал такого чувства. А это дорогого стоит!

Работали в нескольких направлениях. Хотелось, чтобы первый номер был строгим, но по содержанию интересным. Все понимали, что от этого будет во многом зависеть дальнейшая судьба журнала. Будет ли тираж расти, или спрос на него упадет. У первого номера было свыше 400 тысяч подписчиков. Ни одного политического журнала с таким тиражом и  такого объема (свыше 22 условных печатных листов) до этого в СССР не выпускалось. Сформировали коллектив, небольшой по численности, пригласив некоторых сотрудников из других отделов ЦК.

Объявили конкурс будущей обложки журнала. Было подано 10-12 вариантов. Конкурс выиграл В.И.Шедько, один из художников  издательства «Правда». Он же  разработал оригинал-макет журнала и затем стал его художественным редактором. Руководство ЦК с нашими предложениями согласилось. Остальные варианты были, на наш взгляд, просто примитивные – увидишь журнал в такой обложке  и такого качества где-то на витрине газетного киоска, сразу появится желание быстрей пройти мимо. Фантазии-то тогда художникам некоторых издательств, скажем, недоставало.

Если говорить о трудностях в  решении главного вопроса -  формировании, как принято говорить, редакционного портфеля, то особых проблем не было. Нам было дано право, по соответствующим каналам, а в основном самостоятельно, запрашивать любой материал, из любого архива и фонда - от архива Политбюро и Секретариата ЦК, до архивов Генерального штаба, МВД и КГБ СССР.

Конечно, материалы мы получали оперативно, но в рамках установленных требований. Из силовых ведомств, например, нам все доставлялось офицерами фельдъегерской связи в опечатанных пакетах со всеми необходимыми атрибутами. По-другому нельзя – ведь все документы были с грифом повышенной секретности. Так же осуществлялся и возврат материалов, после их использования.

Проблемы возникли там, где мы с В.А.Беляновым  и представить не могли. Журнал нужно было печатать. Владислав Александрович поехал в издательство ЦК КПСС «Правда», чтобы обговорить с его директором, все вопросы о том как, каким порядком  будем выпускать журнал. Полагаю, В.А.Белянов считал, что раз издательство - подведомственная ЦК организация, то оно будет выполнять все наши пожелания и просьбы беспрекословно и на наших условиях. Но не тут - то было.

Конечно, у издательства мы были ни одни, конечно, работы у них хватало и без нас. К тому же директор издательства, кстати, бывший сотрудник Управления Делами ЦК КПСС (в дальнейшем он переметнулся в команду Б.Н.Ельцына), видимо, не очень внимательно читал постановление ЦК об учреждении нового, важного для партии журнала, и, полагаю, не согласился   печатать журнал на условиях В.А.Белянова. Мне потом доводилось встречаться с ним неоднократно. Жаль, фамилию его не могу вспомнить. Общий язык мы с ним в основном находили (терпели друг друга).

Другими словами, судьба производства нашего журнала в издательстве зависла, а сроки уже поджимали. Конечно, можно было пожаловаться «наверх», директора издательства «поправили» бы основательно, но как же потом после этого сотрудничать. Началась бы, как говорят в таких случаях, подковерная игра. Естественно, от этого, в первую очередь, пострадало бы дело, сам журнал.

Когда В.А.Белянов возвратился из издательства и вызвал меня, то я, войдя в его кабинет, сразу увидел, что он был темнее тучи. Мне он ни слова не сказал о своем «провале». Я обо всем догадался, когда он фактически приказал мне: Валера, поезжай сейчас в издательство, найди там зам. главного инженера - начальника производственного отдела, познакомься. Тебе придется с ним оперативно и окончательно решать в дальнейшем все вопросы, связанные с  изданием журнала. Если надо, смирись, стерпи все, если даже, не дай бог, об тебя будут вытирать ноги. Вот тут я свои мозги «провернул», как через мясорубку, все свое прошлое от Вязниковского райкома комсомола до аппарата ЦК КПСС. Аналогичных случаев я не вспомнил.

И это, наверное, потому, что мне посчастливилось ранее трудиться с руководителями, в основном бывшими фронтовиками, у которых работа всегда была на первом месте, а не амбиции. В противном случае, наши старшие товарищи не смогли бы возродить СССР из руин, в короткие сроки создать новые отрасли науки и промышленности, технологии, которые впоследствии обеспечили прорыв страны в космос. В результате чего мы стали, как сейчас говорят, не по зубам и «Вашингтонскому обкому», и западным хищникам.

То трудное время было ярко выражено потом в песне А.Пахмутовой и Н.Добронравова: «… прежде думай о Родине, а потом о себе…». Песня, как известно, комсомольская, но она объективно отражала  настроения всех советских людей, ту эпоху, в которой мы жили и трудились!

Делать нечего, пришлось вызвать машину и ехать на ул. Правды, где стояли корпуса издательства. Понимая, что часом не обойдешься (по правилам водитель мог ожидать не более часа), водителю сказал: поезжайте, я потом позвоню диспетчеру. Сделал я это не случайно. Я вспомнил Вязники, председателя райпотребсоюза, инвалида ВОВ П.И. Долгова, когда он мне, молодому комсомольскому руководителю, говорил: Валера, попомни мои слова – хочешь решить вопрос,  никогда не ходи к начальнику, иди к рядовому исполнителю, тогда намного легче сможешь получить положительный результат.

 Поэтому в производственный отдел издательства сначала я не пошел, а решил выяснять обстановку с низов. Нашел начальника наборного цеха (электронного). Встретил он меня со вниманием, выслушал и предложил - пойдемте я Вам покажу все наше производство, организацию работы, познакомлю с мастерами участков. Я так понял, сказал он, Вы будете от журнала главным представителем, мы будем непосредственно получать Ваши указания по выпуску журнала? Значит, от нашей совместной деятельности будет во многом зависеть наш общий успех, Лукавить не буду, мне хочется, чтобы мы с Вами нашли общий язык.

Только прошу не забывать, что за мной стоит коллектив квалифицированных работников и им своевременно нужно платить зарплату. Не сомневайтесь, у нас с вами все должно получиться. Он все говорил, говорил, а я про себя думал, какой еще главный представитель, какие указания? Я тогда на все это смотрел, как баран на новые ворота! Боже мой, куда я попал?

Ознакомившись (экскурсионно) с наборным цехом и его работниками, я пришел к начальнику производственного отдела издательства В.Н.Овечникову. На нем сходились все нити, связанные с организацией работы по изданию всей книжно-журнальной продукции этого мощнейшего по тем временам производственного комплекса. От его работы во многом зависел успех всего издательского коллектива.

Сразу на ум пришли названия работ В.И.Ленина – «Что делать», «С чего начать», а на самом деле - как бы, откровенно говоря, ни вляпаться во что-нибудь. Я помнил горький опыт В.А.Белянова, его «хождение» в народ. Владимиру Николаевичу, видимо, уже донесли о моем «партизанском рейде» по цеху. И, судя по всему, впечатления там обо мне остались не самые худшие.

Тогда я решил, что надо действовать, как это принято в философии – прежде чем спорить, сначала определить предмет спора, чтобы потом рассуждать на одном языке. Пришлось сразу задать В.Н.Овечникову вопрос: Владимир Николаевич, скажите, пожалуйста, кто мы с Вами? Вот лично Вы и лично я? Он настороженно посмотрел на меня, на какое-то время задумался и ответил – Вас устроит, что мы с Вами партнеры? Как говорят в таких случаях, приехали... До этого, я постоянно общался по телефону и лично с многими руководителями партийных и советских органов краев и областей, крупных городов, мы находили с ними общий язык и никто никогда не ставил вопрос, кто из нас главный. Просто в рабочем порядке решалась масса насущных проблем. При этом каждый из нас знал свое место. А здесь… на тебе…

В другой ситуации я бы «объяснил» ему, кто в доме хозяин (имелось в виду ЦК), но вспомнил напутствие В.А.Белянова  - со всем, что со мной будут делать, надо смириться, главное выпуск журнала. После недолгой паузы я согласился. Впоследствии все это окупилось с лихвой. Они меня постепенно и деликатно всему обучили. Я освоил процесс производства от сдачи в набор материала до выпуска уже сброшюрованного журнала, знал шрифты, их размерность, свободно владел издательскими знаками  разметки текста для электронного набора и многому другому. Потом я  ездил в издательство, как к себе домой. Знал начальников других цехов, руководство издательства, художественных редакторов, постоянно поддерживал тесные связи с главным корректором.

 При этом я внушал им, что мы публикуем уникальные исторические материалы. Тогда был другой язык, орфография, да и, чего греха таить, уровень грамотности некоторых составителей документов, авторов писем, известных политических фигур, несомненно, был другой. И наша задача была все сохранить в первозданном виде, иначе потомки нас не поймут и не простят.

Так говорил «Заратустра» (В.А.Белянов). Позднее, когда я проводил летучки с художественным и техническим редакторами нашего журнала, то мы говорили на одном языке и мои пожелания нередко принимались к исполнению даже без обсуждения.

Так скажу – тогда я стал ощущать, что вырос профессионально даже в собственных глазах. Что касается, как я уже говорил, партнера В.Н.Овечникова, то он делал для журнала порой невозможное в обычных условиях. Например, из-за одной досадной ошибки в материале, подготовленном для журнала сотрудником Международного отдела ЦК, мог произойти настоящий политический инцидент, полетели бы камни в сторону СССР.  Из-за этого мы вынуждены были пустить под нож, говоря издательским языком,  целую тетрадку (22 листа), готового номера журнала. Рабочие в цеху роптали, вот куда идет дефицитная финская бумага Кюмпрес, в бракомолку. Кому большие штрафы, а ЦК, видимо, все позволено.

Больно и стыдно было слушать эти справедливые слова. Ведь другим печатным изданиям бумаги такого качества не давали – фондов не хватало. В.Н.Овечников же всех в цеху «успокоил», а директору издательства даже не доложил. Рисковал он из-за нас! Если бы директор издательства узнал об этом, то на нас бы основательно «потоптались» и, причем публично. Замечу, счет за допущенный по нашей вине брак, (без штрафа), я все-таки попросил нам выставить.  Потом его оплатило Управление Делами ЦК КПСС.

Первый номер журнала сдали в набор уже 12 декабря 1988 года, почти через два месяца после выхода постановления ЦК. Удалось все вопросы решить быстро, если учесть, что журнал начали формировать и организационно, и по содержанию фактически с чистого листа. На нашем журнале впервые в практике этого издательства прошла обкатка набора текста политического издания электронным способом. Все другие издания печатались, как тогда говорили, по горячему набору, свинцовым шрифтом.

В ФРГ, уже в то время, работали на компактных издательских комплексах, высокой производительности, с высоким уровнем разрешения. Когда  однажды во Франкфурте на - Майне я спросил одного из руководителей такого издательства, а что Вы думаете о горячем наборе, то в ответ услышал, а что это такое? Вот как мы тогда отставали от Запада в полиграфическом деле.

Подмосковный чеховский полиграфический комбинат печатал в то время газеты и журналы  240 наименований, но глянцевые журналы издавались в основном в типографиях Финляндии. Примечательно, что краски для печати им поставлялись из Советского Союза. Своих красителей они в то время производить не могли. К сожалению, исторически многое у нас было так, начиная, к примеру, с А.Н.Лодыгина, который  изобрел электрическую лампочку, а руки на ней «погрел» англичанин Эдисон. Также было и с самым эффективным на тот период лекарством - пенициллином…

На местах журнал уже ждали. Однако, некоторые руководители архива ЦК, которые лично приносили по нашему запросу материалы, долго сомневались, что все это нам разрешат опубликовать. Скажу, как было – мы их даже не пытались уверять в чем-то, бесполезно. Их можно было только понять. Что вы хотите, долгие годы хранить совершенно секретные материалы, как Кощей бессмертный, из популярной русской народной сказки, чахнуть над ними, и вдруг в одночасье, передать их в чьи-то  руки, да еще и опубликовать! Еще какое-то время они не могли все это переварить в своем сознании. Не знаю, смирились  они, или нет, но, во всяком случае, вслух, ничего у нас об этом больше не говорили.

Как принято в издательском деле, контрольный или сигнальный экземпляр журнала, как правило, подписывает главный редактор издания. У нас такого редактора не было.  Подписывать журнал в печать от имени  Редакционного совета журнала М.С.Горбачев поручил зав. Общим отделом ЦК Валерию Ивановичу Болдину. Он не был новичком в этом деле. До ЦК он работал редактором газеты «Правда» по отделу сельского хозяйства.

Когда журнал поступил подписчикам и в розницу, то к нам потоком пошли письма восторга. Читателей можно было понять. Партия от слов перешла к делу. Сразу же в первом номере, кроме официальных документов, материалов о радикальной экономической реформе, о перестройке жизни партии, началась публикация  первых документов Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40-х и начала 50-х годов.

Эта рубрика просуществовала до последнего номера, выпущенного нами, пока журнал не перестал существовать. Многие даже не предполагали, что когда-то смогут своими глазами увидеть и прочитать это все в открытой печати. Интерес к журналу был огромный. Не случайно, число подписчиков уже второго номера журнала за  один только месяц выросло на 200 тысяч.  В дальнейшем выпуск номеров журнала достиг 700 тысячного тиража.

В каждом номере журнала публиковались все новые и новые материалы. Во втором номере, например, читатели могли  ознакомиться с материалами, так называемого громкого «ленинградского дела». Систематически начали публиковаться сведения о деятельности Центрального Комитета партии в документах (события и факты), начиная с конца 1917 года, письма революционных деятелей страны и международного коммунистического движения. С некоторыми письмами Н.К.Крупской, адресованным Г.Е.Зиновьеву, Л.Д.Троцкому, К.Цеткин, можно было ознакомиться уже на страницах первого номера «Известий ЦК».

Немногие знают, что такое ответственный секретарь издания. Когда мы начали выпускать журнал, я еще не осознавал, что мною сделан первый шаг в освоении этой важной в любом редакционном коллективе должности. В нашей издательской группе, в которой изначально трудились только сотрудники отделов, должности их, по-прежнему, назывались согласно штатному расписанию аппарата ЦК. Однако функционально, в условиях нашего издания, это, конечно, была должность ответственного секретаря. 

Где-то, начиная с четвертого или пятого номера журнала, меня «переехали» в другой кабинет, оборудованный основными средствами правительственной связи и совместной с Владиславом Александровичем приемной. А еще немного позднее Секретариат ЦК второй раз утвердил меня в должности консультанта отдела.

Здесь я должен дать пояснение. Когда М.С.Горбачев стал Генеральным, то, в аппарате ЦК (как это было неоднократно при Н.С.Хрущеве) вскоре стала проводиться, как сейчас принято говорить, - «минимизация». И меня, в числе некоторых других сотрудников, понизили с должности консультанта до инструктора отдела. Это было существенное понижение.

Наш руководитель, В.А.Белянов, в свое время начинал работу в аппарате ЦК лектором лекторской группы Отдела пропаганды. Имел обширные знания, не по учебнику знал историю КПСС. Его уровень подготовки, кругозора во многом повлиял на редакционную политику журнала. Споры внутри группы были, это всегда нормально. Но когда численный состав коллектива стал приближаться к полутора десяткам, то некоторым новым сотрудникам, естественно, хотелось поскорей самоутвердиться.

Владислав Александрович всегда  остро чувствовал  попытки некоторых членов нашей команды фактически увести (не думаю, что умышленно) содержание журнала в сторону, превратить наше издание в дискуссионный клуб, в мелкотемье.

В этих целях он умело «выпускал пар» из сотрудников (а у нас к тому времени уже работали некоторые бывшие заместители главных редакторов центральных газет, а также люди, обличенные солидными учеными степенями) и каждый раз предлагал такие материалы, которые соответствовали главной линии журнала, определенной постановлением Политбюро при учреждении «Известий ЦК»,  и, как тогда писали,  полностью отвечали думам и чаяниям трудящихся.

На снимке: некоторые экземпляры издания "Известия ЦК КПСС"

На снимке: журналы, издававшиеся в США на оригинальных материалах "Известий ЦК КПСС"

Так, Политбюро ЦК КПСС сочло целесообразным опубликовать в нашем журнале доклад первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях»  ХХ съезду КПСС 25 февраля 1956 года. Публикация доклада была резонансной и не случайно. Дело в том, что в западных средствах массовой информации в свое время был опубликован якобы доклад Н.С.Хрущева ХХ съезду КПСС, но с искажениями и неприятными для нашей партии и страны многочисленными комментариями, вводившими порой в заблуждение многих политиков, в том числе из дружественных нам стран.

Поясню. Доклад Хрущева был заслушан на утреннем закрытом заседании 25 февраля 1956 года (Никита Сергеевич, видимо, своей рукой с текстом доклада основательно «поработал»). Ход заседания не стенографировался. Прения по докладу решили не открывать. Было принято решение разослать текст доклада, предназначавшийся партийным организациям, без опубликования его в открытой печати.

1 марта 1956 года текст доклада был разослан членам и кандидатам в члены Президиума, секретарям ЦК КПСС. До этого в тексте была сделана стилистическая и редакторская правка (автор «кузькиной матери» был грамотей еще тот),   даны ссылки на произведения К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина и другие, цитируемые в докладе источники.

5 марта 1956 года доклад по решению Президиума ЦК КПСС был разослан обкомам, крайкомам и ЦК Компартий союзных республик для ознакомления с ним коммунистов и комсомольцев, а также беспартийного актива рабочих, служащих и колхозников. С доклада сняли гриф «строго секретно» и поставили гриф «не для печати». Вот именно этот текст и был опубликован в третьем номере нашего журнала.

Нельзя не сказать о публикации в журнале материалов октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС. Об этом настоятельно просили делегаты XIX Всесоюзной партийной конференции и трудящиеся в своих письмах. Доклад и развернувшаяся на Пленуме дискуссия, раскрывали  некоторые процессы, которые тогда происходили в руководстве партии.

В частности, Б.Н.Ельцын, будучи кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, первым секретарем Московского горкома партии, выступая на Пленуме, говорил, что Секретариату ЦК необходимо перестраивать стиль руководства партийными комитетами. Он говорил, что уже прошло несколько лет, как заговорили о перестройке, а дело не сдвинулось с места, ничего не меняется.

Замечания в этой связи были высказаны члену Политбюро ЦК Е.К.Лигачеву. Б.Н.Ельцын поставил вопрос о своем освобождении от обязанностей кандидата в члены Политбюро. Не скрою, выступления отдельных участников Пленума сейчас, почти 30 лет спустя, лично у меня, например, вызывают чувство удручения. Вроде бы выступали в защиту М.С.Горбачева, а между строк  чувствовалось, что они его, как и Е.К.Лигачева, а уж тем более Б.Н.Ельцына, тоже плохо переваривали. Видимо, боясь лично за  свое будущее, просто на всякий случай, некоторые посчитали, что  лучше говорить «правильные» слова. Потом, как известно, после предательства интересов СССР, Горбачев стал «лучшим немцем».

Я не ставлю перед собой задачу пересказать все, о чем писал журнал, но есть публикации, которые оставили след в памяти. В сентябре 1990 года в ряде центральных газет было опубликовано  предсмертное письмо А.А.Фадеева. Пошли слухи о том, что письмо было опубликовано не полностью, с купюрами. В одной из газет даже был резко поставлен вопрос: «Кто, наконец, никак этого не оговорив, позволил себе сократить фадеевский текст?». Многие подумали, что опять что-то утаивается от народа.

Мы решили разобраться с этим вопросом. Запросили из архива ЦК письмо А.Фадеева. Нам принесли его копию, причем не совсем качественную, с белыми полосами на листах. Тогда я вынужден был пойти к заведующему Общим отделом ЦК Валерию Ивановичу Болдину, попросил его разрешения снять другую копию с оригинала, хранящегося, как я думал, в архиве ЦК. Оказалось, Валерий Иванович в курсе газетных публикаций, и письмо почему-то находилось  в огромном, тонны на 2-3 весом, сейфе  его кабинета. Он, на моих глазах, достал из сейфа письмо А.Фадеева, а также  приложенные к нему результаты расследования соответствующими инстанциями страны факта самоубийства известного писателя.  Мы прошли с ним через его приемную в комнату, где стояли несколько копировальных аппаратов.

Он хотел письмо скопировать лично, но я, извинившись,  попросил разрешения сделать это мне самому. Он не возражал, однако стоял  рядом и смотрел, как я копирую. В силу должностного положения я имел доступ к документам  ЦК КПСС любой секретности. Тем не менее, Валерий Иванович мне напомнил о том, что я должен давать себе отчет, как я должен хранить копии и как поступить с ними в дальнейшем. После того, как я снял три копии различной контрастности (художник потом выбрал ту, которая больше подходила для публикации),  я показал все три экземпляра и объяснил, как поступлю с каждым из них. Он кивнул. На том и расстались.

Письмо опубликовали в журнале, дали фото А.Фадеева, конверт, сколотый ржавой скрепкой, а также хорошую копию оригинала письма, написанного А.Фадеевым от руки, и всю переписку ЦК с центральными инстанциями, проводившими расследование этого печального дела. После публикации в ЦК пришло несколько писем  с благодарностью о том, что, наконец, дали возможность ознакомиться с письмом А.Фадеева  в оригинале. После нашей публикации  о письме А.Фадеева в ЦК эта тема на страницах газет больше не поднималась.

Однажды приходит ко мне художественный редактор журнала В.И.Шедько и начал что-то говорить о форме и содержании издания, что сейчас в журнальных изданиях, особенно за рубежом, наметились тенденции, свидетельствующие о том, что от формы подачи материала во многом зависит успех того или иного журнала. Я долго не мог понять, на что он намекает? Что же, в конце-концов, он хочет предложить? Он сказал, что надо обновлять форму подачи материала в нашем журнале. Америку он для меня не открыл. Эти мысли периодически появлялись в голове  и у меня, только более скромные. Например, мне хотелось внести изменения в обложку, на которой мы каждый раз писали о том, что наиболее важного публикуется конкретно в этом номере. Текста размещать меньше, а шрифт подобрать крупнее, чтобы читатель, увидев журнал в киоске, сразу для себя мог решить, интересен ему этот номер по содержанию, или нет.

На этом моя фантазия, к сожалению, тогда исчерпывалась. Договорились с художественным редактором, что оба подумаем еще денек, а потом обсудим, у кого какие есть предложения. В этот же день я сходил в библиотеку Международного отдела ЦК, а там были партийные и другие издания, мне казалось, со всего света. В этой библиотеке я был первый раз, впервые держал толстенный ФРГэшный журнал «Шпигель» и другие подобные издания тогдашних «супостатов». Перелопатил много всего, наснимал копий. Когда возвратился к себе, то  мой руководитель говорит мне, что уезжает в отпуск. Что это так вдруг? А чтобы успеть к сдаче в набор очередного номера.

На следующий день художник принес уже подготовленные им некоторые клише оформления по-новому разделов, рубрик, врезок, заголовков, размерности шрифтов. Я ему рассказал о своих мыслях по поводу обложки и отдал, что накопировал в библиотеке. Видимо, он сидел всю ночь, так как уже утром принес новый оригинал-макет журнала. Обложка стала выглядеть интереснее, а главное, с точки зрения внутреннего оформления, журнал мог выглядеть современнее. Начали сдавать материал в набор по-новому, ни с кем, кроме издательства, не согласовывали. Я только потом понял, чем все это  для меня могло закончиться.

Как-то зашел зам. руководителя информационно-издательской группы и говорит, что на меня приходили жаловаться. Якобы не успел Белянов уехать в отпуск, а тут уже, похоже, решили «запороть» очередной номер. Он положил мне на стол страницы с текстом, набранным в издательстве по требованиям нового оригинал-макета. Их мы давали работникам журнала на вычитку  (по – газетному, гранки). Я его успокоил, обратив внимание на корректорские символы, и сказал, что окончательно в журнале все будет, как положено, многое устранится в ходе издательской правки. Мое объяснение, казалось бы, тогда его  устроило. Сформировали номер журнала, в редакционном портфеле даже был солидный задел.

К концу месяца вышел из отпуска мой руководитель, который ко мне, почему-то даже не заглянул, ведь приемная у нас с ним была общей. Допускаю, что ему уже кто-то «просигнализировал» о подозрениях, что с журналом что-то натворили. Думаю, это была «работа»  скорее всего его заместителя. По кремлевскому телефону мне  поступает звонок. Снимаю трубку. Здравствуй. Журнал готов? Готов. Заноси. Отнес, положил ему на длинный стол. Из-за большого количества бумаг он часто работал за этим столом. Взяв сформированный и подготовленный к печати номер, он сказал: я позову. Такого еще не было - обычно окончательный вариант журнала мы просматривали вместе. Сразу прикинул наихудший вариант развития событий.

Позвонил, на всякий случай, в издательство В.Н.Овечникову. Тот стал меня успокаивать, что ничего страшного, выкрутимся, ну потеряем дня два. Да, сорвем график сдачи номера, но об этом никто даже не узнает. Прежний модуль набора номеров сохранен, и это главное.

 Часа через два  снова звонок по кремлёвке. Заходи. По голосу чувствую, что Владислав Александрович озадачен. Захожу, сажусь с ним рядом. Говорит, что ж, дело сделано, давай попробуем, может быть, нас с тобой и не снимут с работы, посмотрим. Он был, опытный журналист-руководитель, все понял сразу и решил, что назад хода нет. Он же не знал о моем звонке  начальнику производственного отдела издательства. А с другой стороны, он ведь и сам всегда стремился к новизне в нашем общем деле.

 Номер получился лучше, чем мы ожидали. В.И.Болдин, когда мы ему принесли сигнальный экземпляр, полистал его несколько раз и сказал, что мы продвинулись, и подписал номер в печать. Я долго думал, почему зав. Общим отделом ЦК и сейчас, и потом ни разу не был против того, когда мы самостоятельно, не согласовывая с ним, вводили какое-то новшество.

Потом выяснилось, что, когда он работал редактором газеты «Правда» по отделу сельского хозяйства, то в их редакции был ответственный секретарь, настоящий зубр, его решения в выстраивании макета газеты для всех, начиная с заместителей главного редактора, были окончательными. Некоторые руководители редакций отделов его даже побаивались, Видимо, наш Валерий Иванович, считал, что так и  у нас должно быть. Вот это, думаю, меня и спасло.

Отвлекусь. Нам,  для использования в работе, издательство выдавало 10 экземпляров журнала в переплете и 10 экземпляров в мягкой обложке. С В.А.Беляновым мы решили все это хранить. Сотрудники журнала или выписывали их, как например я, на домашний адрес, или покупали в киосках ЦК, которые были в каждом подъезде. Когда накопилось 10 или 11 номеров журнала, нас однажды попросили подобрать комплект для приехавшего по приглашению Отдела пропаганды ЦК главного редактора болгарского партийного журнала, что мы и сделали. Позднее, мы делали подборку для руководителя партийного издания Монголии.

В.А.Белянов после этого еще раз предупредил меня, что бы я никому не давал эти журналы. И добавил: Валер, а, знаешь, за что нас с тобой могут снять с работы и исключить из партии? За что? Нам запишут, что мы, используя служебное положение, систематически разбазаривали собственность партии, встали на путь хищений, ну и так далее. Это когда с нами захотят расправиться. И журналы будут только поводом, если другого ничего не будет найдено. Я спокойно принял это к сведению. После того, что мне пришлось узнать из материалов уголовных дел, (30 - 50 годов), которые прошли и через мои руки, меня уже удивить чем-то было трудно.

Несколько слов о некоторых порядках, которые были заведены В.И.Болдиным. В Общем отделе, в то время, трудились чуть более 400 коммунистов. Надо думать, что, являясь фактически самым приближенным и доверенным лицом Генерального секретаря, он не имел лишнего свободного времени, несмотря на то, что у него было несколько заместителей. И, тем не менее, он всегда находил возможность повстречаться с сотрудниками нашего журнала. Встречи проводились периодически, как правило, один, а иногда и два раза в месяц. В спокойной обстановке обсуждали проблемы журнала, командировки в местные партийные организации и другие вопросы.

Валерий Иванович, буквально на каждой встрече, задавал один и тот же известный сталинский вопрос: а что говорит народ? (об этом писал в своих мемуарах, пользующийся уважением у И.В.Сталина, Генеральный конструктор самолетов А.С.Яковлев в книге «Цель жизни»).  Когда В.И.Болдин задал этот вопрос на совещании первый раз, то некоторые сотрудники начали высказываться на эту тему. Однако ничего существенного в их высказываниях Валерий Иванович, как мне показалось, не услышал.

Тогда В.А.Белянов посмотрел в мою сторону и, как бы кивком, дал понять, чтобы я «вякнул». Дело в том, что мы с ним, один на один, об этом уже неоднократно доверительно разговаривали. Я выбрал своеобразную форму сообщения, которой, кстати, потом старался придерживаться. На этом совещании все  узнали, кто меня «питает» информацией.

В те времена я был активным посетителем одной из русских бань в Москве. Так сложилось, что в кабинке, где я отдыхал после парилки, постепенно сложилась кампания постоянных посетителей бани. Мы стали приходить примерно в одно время, по воскресеньям. И наше место, в это время, как раз никто не занимал. Своих фамилий никто не называл, да и имен, по большому счету, тоже. А с голого человека в бане, что взять, говори все, что тебе угодно. Все без последствий. Для некоторых из них оказались актуальными проблемы воспитания своих детей-подростков, особенно девочек. Они  говорили, что даже теряются, что с ними делать, они перестают слушаться, ведут себя дерзко, ну и так далее. Некоторые поглядывали на меня вопросительно, видимо, чего-то ждали. И не случайно, я уже все это проходил.

Мой сын в то время уже командовал пограничными заставами, внуки каждое лето находились у нас с женой. Пришлось не навязчиво рассказать, как это было у меня, у моих знакомых. Заинтересовались. Конечно, я не проводил мастер-класс, но учитывая, что длительное время  занимался проблемами воспитания молодежи и подростков, постоянно находился в их среде и подростки меня понимали, то по их взглядам я понял, что какие-то рациональные зерна они в моих высказываниях все-таки находили. Стала складываться обстановка доверия. При очередных совместных посещениях бани они уже стали говорить обо всем, как это водится, в таких случаях.

Оказалось, что это были старшие офицеры Генерального штаба, а некоторые даже начальники отделов. Посещал баню с нами и сотрудник из ВЦСПС, видимо, чей-то из них знакомый. Народ  был зрелый, чувствовалось, то, о чем они говорят,  сорок раз ими думано-передумано. Для меня это всегда было интересно, кто еще тебе подобное просто так  расскажет? Да никто! Вот я и придумал потом такой заход на совещаниях у В.И.Болдина – баня говорит…, в бане рассказывали…, баня считает. Свою позицию при этом не высказывал. Да и кого она тогда интересовала. Валерий Иванович проявлял крайнюю заинтересованность в такой информации, никогда не перебивал. Все-таки, это были реальные сведения о настроениях в армейских кругах высшего эшелона.

Ранее я уже писал о том, как из издательства «Правда» приехал в ЦК, а все здания уже были заблокированы вооруженными автоматами людьми в милицейской форме. Добавлю только одно наблюдение о том, что мне бросилось тогда в глаза. По улице, от Кремля в сторону Старой площади шла длинная колонна мужчин в возрасте 35-40 лет, разбитая на группы, похожие на армейские коробки, сформированные  по ротам.

Во главе коробок маршировали рослые мужчины, с офицерской выправкой, в армейских камуфляжах и ботинках, соответствующих головных уборах. Кто они такие, кто их поставил в строй? Ответа у меня на эти вопросы тогда еще не было. Зато я четко представлял другое. Чтобы колонна шла таким строевым шагом, для этого нужно пройти подготовку, и ни в течение одного дня. В то время, кроме всего, я был еще и подполковником Вооруженных Сил, состоял на военном учете, разбирался в этих делах.

В следующий понедельник сотрудникам аппарата разрешили взять свои вещи на рабочих местах. Картина была угнетающая. На выходе с территории ЦК стояли сотрудники охранного подразделения одной из силовых структур и буквально обыскивали сумки и другую ручную кладь всех выходящих. Помню при мне, сотрудник нашей информационной группы, Константин Злобин, вынужден был доказывать прапорщику, что это он выносит свою диссертацию, материалами которой он пользовался на работе.

Мне тогда даже пришлось вмешаться. По  моему удостоверению они видели, кто я такой. Мне рассказывал Анатолий Иванович Попов, впоследствии заместитель руководителя аппарата Государственной Думы РФ, что таким же образом в начале поступали и с депутатами Верховного Совета СССР, когда они выходили с территории Кремля. Когда прапорщик полез в портфель Героя Советского Союза, афганца, Руслана Аушева, то тот такой наглости не стерпел и своим ударом сбил прапорщика с ног.

Разразился настоящий скандал. У руководства комендатуры Кремля тогда хватило ума прекратить это безобразие с обыском народных избранников. Ведь это, в какой-то мере, напоминало  чилийские события, когда власть в той стране захватила военная хунта во главе с Пиночетом.

Далее. Мы, вдвоем с В.А.Беляновым, решили попытаться  возродить наш журнал в постсоветское время пусть даже под другим именем.  Ведь многие материалы, которые мы публиковали в журнале, были актуальны для ученых, преподавателей учебных заведений, политиков, многих читателей.  Это тоже целая история. Всех сотрудников аппарата уволили с формулировкой по сокращению штата. Мне пришлось 17 дней передавать дела новым властям, тогда Совету Министров РСФСР. Потом составили многостраничный акт в  3-х экземплярах. Один экземпляр взял представитель Совмина, второй В.А.Белянов, третий – я. Он и сейчас у меня где-то хранится. Владислав Александрович тогда мне сказал, возьми, если арестуют, это может пригодиться... За свою жизнь он многое повидал. И кто тогда мог сказать, как будут развиваться события?

Между приемом-передачей дел, я занимался подготовкой документов для регистрации нового журнала. Естественно, нам нужна была источниковедческая база. В то время, как мы понимали, это могло быть Главное архивное управление России. Пришли на прием к его председателю Роберту Пихое. В приемной мы увидели, что ему приставили в качестве личной охраны старшину милиции с пистолетом (а то, не дай бог нападут на столь ценного работника). Разговор он начал сам с того, что время сейчас, мало сказать, опасное и доставал из папки, изготовленной из кожзаменителя, видимо, для большего эффекта, пистолет системы Макарова. Мы ему сказали, что таким людям, как он, можно было бы выделить охрану и многочисленнее.

Нашего сарказма он не уловил и мы стали ему предлагать организовать издание журнала для начала на материалах существующего Росархива. Он понимал, с кем имеет дело. Вопрос о нашей компетенции не стоял на повестке дня. Поэтому он сразу сказал, что для начала давайте обговорим лично его условия. В составе редколлегии журнала, кроме него, должно быть еще несколько человек. Он взял ручку и написал нам фамилии 5 или 6 докторов наук, в основном исторических наук. Мы согласились. Договорились, если все состоится, то В.А.Белянов будет главным редактором, а я его заместителем.

Когда мы попрощались и вышли на улицу, то Владислав Александрович  попросил меня сходить в библиотеку ЦК (право входа в здания бывшего ЦК у меня, в связи с передачей дел, тогда еще было) и проверить по каталогу, что это за ученые.  Я сходил. И что вы думаете? У большинства из этого списка, кроме газетных и отдельных журнальных публикаций ничего не было, ни одной монографии, ни одного учебника или методического пособия. Кстати, и у Р.Пихои - то же самое. Когда я потом все рассказал В.А.Белянову, он с усмешкой ответил, скажи Роберту, может даже увеличить список его людей, мы возражать не будем. Пустое место, оно везде пустое место. Они нам мешать не смогут.

Нам уже начали подбирать помещение в архиве на одной из набережных Москвы-реки. Разрешение на регистрацию в то время давали только по согласованию с заместителем министра печати и массовой информации России М.Федотовым. В приемной у него постоянно находились человек 10-15. Попасть к нему на прием мы не могли несколько дней.

Наконец, когда вошли в его кабинет на прием, то я сразу понял, в чем дело. Человек он, хоть и до приторности вежливый, но взялся явно не за свое дело. Совершенно не был способен вести прием. После реверансов в наш адрес, он завел разговоры, в общем-то,  ни о чем. Просидели у него минут 40 и так ни до чего не договорились. Он же видел, кто к нему пришел и, может быть, боялся, как бы эти ребята в дальнейшем не натворили чего-нибудь. Скорее всего, из-за таких огольцов, как мы,  потом хлопот не оберешься, и придется за это отвечать.  Для сравнения могу со знанием дела сказать – в аппарате ЦК, на должности, даже не выше руководителя сектором отдела,  ему бы и дня не работать. Он просто бы не справился.

В этой связи вспомнился еще один разговор с В.А.Беляновым. Он мне, когда мы подписали у В.И.Болдина очередной номер журнала в печать, сказал: мы с тобой Валерий Дмитриевич, можем выпустить журнал любого содержания, даже работая здесь, в ЦК, но только один раз. Я сначала до конца не понял, что он хочет этим сказать и вопросительно посмотрел на него. Почему? Он продолжил -  а дальше нас с тобой снимут с работы и исключат из партии. Я подумал, а что, конечно, такое было возможно, ведь фактически нас никто не контролировал. Все было построено на полном доверии к нам.

Через две недели в Минпечати России нам дали устный отказ. К сожалению, даже глава Росархива  Р.Пихоя, как он тогда ни старался, так ничего и не смог сделать. Р.Пихоя даже выходил по этому вопросу на Министра печати и информации России М.Полторанина. Как раз в это время я зашел в кабинет директора издательства «Правда». Мне нужно было получить назад очередной номер журнала, который мы сдали в издательство, но его не успели отпечатать - власть к тому времени уже поменялась. В кабинете находился известный поэт А.Дементьев - главный редактор журнала «Юность», он уже собирался уходить...

В это время раздался телефонный звонок. Мне показалось, что директору издательства звонил министр М.Полторанин (ближайший соратник Б.Н.Ельцына). Он интересовался мнением директора издательства, по поводу выпускавшегося при Советской власти журнала «Известия ЦК КПСС». Директор издательства, прямо при мне, глядя в мои глаза и даже не моргнув, стал бессовестно обливать грязью наш журнал, назвав его мертворожденным, а потому и ненужным и т. д. И это говорилось про журнал, у которого был тираж 700 тысяч экземпляров! Тиражи многих Российских журналов, которые выпускаются в настоящее время, в сравнении с тиражами «Известий ЦК», без обиды, можно назвать подпольными. Из-за этого, а я такие случаи встречал,  некоторые издания, публикуя выходные данные, в нарушение установленных правил, тираж номеров даже не всегда указывают. Ясно, что их тиражи просто мизерные.

Уходил я от руководителя бывшего партийного издательского комплекса, бывшего сотрудника ЦК КПСС, с тяжёлым камнем на сердце. Вот, подумал я, когда  этот, не побоюсь сказать - паршивец, воспользовался возможностью  отыграться на нас! И как только таких людей земля носит?

После увольнения, В.А.Белянова с удовольствием взяли на профессорскую должность в одно из высших учебных заведений. Там он начал читать курс лекций по макроэкономике и вскоре организовал аспирантуру, которой в этом институте не было. Стал ее руководителем, набрал себе аспирантов.

Я тоже  продолжал оставаться востребованным. Мне позвонил Валерий Михайлович Киселев, бывший в свое время заместителем  главного редактора газеты «Комсомольская правда», и предложил должность заместителя ответственного секретаря в одной, ранее уважаемой крупной  московской газете. Я поблагодарил его, но отказался. Газета и журнал - совершенно разные издания. Нужно долго перестраиваться, а точнее – переучиваться. Времени на это не было. Потом мне предлагали должность на уровне вице-президента одного вновь созданного коммерческого банка, Тоже  не дал согласие.

В это время уже была создана компартия России. Возглавил ее Г.А.Зюганов. Поначалу не все  партийные комитеты России изъявили желание войти в   состав КПРФ. Из представителей некоторых партийных комитетов, не согласных войти в состав Российской компартии и компартий бывших союзных республик на съезде был избран ЦК. Делегаты этого съезда, видимо, надеялись, что все еще вернется на круги своя и решили координировать свою работу. Возглавил этот ЦК О.Н.Шенин, уважаемый мной товарищ. И вот в один из дней, меня разыскали по телефону и пригласили на встречу с Олегом Николаевичем по поводу выпуска партийного журнала по аналогии с "Известиями ЦК КПСС".

Планировалось выпускать журнал в виде дайджеста, чтобы легче перевозить его через границу. Сразу после этого звонка, побросав все дела, (в это время я уже работал генеральным директором научно-производственной компании «НИИТавтопром-Сервис»), я буквально полетел к товарищам, которые меня позвали. У меня поднялось настроение. Уже начал обдумывать, с кем эту работу можно будет выполнять. Приехал в ЦК, товарищи сказали, что О.Н.Шенин уже ждет. Прежде чем идти к Олегу Николаевичу, я попросил товарищей коротко рассказать мне, каковы будут источники для публикаций, кто будет его печатать ну и т.д.

Мне сказали, что материалов просто уйма. Положили передо мной большую по объему папку, добавив, смотри и это еще не все. Я ознакомился с содержимым этой папки, все просмотрел и бегло прочитал ряд писем с мест, отчетов некоторых партийных комитетов о проделанной работе. И письма, и справки оказались однообразные по своему характеру. И, как в таких случаях говорят, я искренне загрустил. Материала, который мне был показан, с натяжкой хватило бы только на одну рубрику и только одного номера. Поверьте, в этих-то вопросах я тогда разбирался  на профессиональном уровне. Чтобы не обидеть своих товарищей, не только по партии, я поблагодарил их за предложение и сказал, что к Олегу Николаеву Шенину мне нет смысла идти, так как слишком его уважаю и не хочу отрывать его от дел. Если не накоплен материал за несколько месяцев, то дальше все будет еще проблемнее.

От них я позвонил по телефону бывшему помощнику члена Политбюро ЦК КПСС Е.К.Лигачева, моему товарищу и верному другу Валерию Михайловичу Легостаеву и все рассказал. Позвонил я ему потому, что, как выяснилось, мы вместе с ним должны были возглавить издание этого дайджеста. Он выслушал меня, не перебивая, и согласился с моими печальными выводами. Как жаль, что ничего не получилось! Я ведь уж было решил все бросить (…не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна!) и заняться любимым делом!

Валерий Кузьминых.

Личные фотографии и родословная В.Д.Кузьминых на сайте "БЫЛОЕ" здесь: http://tsiplev.ucoz.ru/forum/50-133-1