|
ТУРМАНИНА Е.П.
МОЙ ДРУГ - ДЯДЯ МИТЯ КИПЛИК
|
ТУРМАНИНА Е.П.
МОЙ ДРУГ - ДЯДЯ МИТЯ КИПЛИК
|
|
Воскресенье,
11 Марта 2012 г. 19:45
Художник Киплик Дмитрий Иосифович ПОРТРЕТ ИВАНА АЛЕКСАНДРОВИЧА
ТОРЛЕЦКОГО. 1894
Дядя Митя [Дмитрий Иосифович Киплик (1865 —
1942) ]- это самый светлый образ моего детства. Он был художником, учился
вместе с И.Е.Репиным, был двоюродным братом дяди Вани [Ивана Александровича
Торлецкого]. Когда-то его семья была состоятельная, потом что-то случилось, и он стал
бедняком. На передвижной выставке - за портрет дяди Вани – Д.И.Киплик получил
премию. Был командированАкадемией в Италию. Был
он очень скромен и не знал женщин, в Венеции он встретил
натурщицу сеньору Элизу, страстно полюбил её, они поженились.
Сложена она была чудесно. Когда она приехала к нам – ей было лет 18. Но я
познакомилась с нею уже позднее. Сеньора Элиза была молода,
весела. Входя в церковь, делала книксен [т.е. реверанс], и я выучилась и
привыкла.
1899.
Евгения Файдыш и дядя Ваня Торлецкий. Имение Старое Гиреево
03. ОСЕЧЕНКА. В центре
Дмитрий Иосифович Киплик рядом внизу сидит его супруга - сеньора Элиза, справа
- Иван Александрович Торлецкий и Мария Степановна Воронина - тетя Евгении
Файдыш.
Самые хорошие воспоминания о них. В Осеченке
с дядей Митей было радостно сесть в лодку и открывать новые
острова на озере. Мы высаживались с победным криком и водружали флаг.
Называлось играть в Робинзона. Пикники делали тоже часто там же.
Тётя Мариша [Мария Степановна Воронина, урожденная
Файдыш (1850-1914)- родная тетя Евгении Файдыш] и дядя Митя были заядлыми
рыболовами, и вечером много было разговоров и «злоумышлений» относительно
ловли рыб. С вечера ставили приманки, а на заре ехали ловить.
Этюд на Волге ЛЫСЫЕ ГОРЫ 1890-ые годы
Дядя Ваня Торлецкий через Д.И.Киплика был
близок к миру художников. И вот однажды они наняли баржу, погрузили свои вещи и
поплыли вниз по Волге. Где им нравились места, они останавливались
и писали этюды. Дядя Ваня, или как его называл Киплик - Жан,
был поваром. Они часто вспоминали эту весёлую поездку. У меня и сейчас висит
маленький этюд «Лысых гор».
Жалко, что я их не расспросила, как следует, кто с ними был
ещё. Кажется, с ними ездил Фёдор Иванович Рерберг (1865
- 1938). С семьей РЕРБЕРГОВ я познакомилась в
начале 1900-ых годов. Они у нас жили на даче, потом мы ездили на пароходе в
1908 году с ними в их излюбленное место на Волге - Ставрополь.
Я помню, была не прочь заработать деньги.
Из разноцветных шелковинок я плела косички, завязывала кончики
узлом, а самые, самые кончики распушала, и это были закладки для книг. Тётя
Элиза всегда с удовольствием их покупала, и у меня были деньги,
которые я отвозила грустной маме в Москву.
Первый мой заработанный гривенник был даже опасен для меня.
Дело было в имении под Петербургом. Там делали плотину и были наняты все
мальчишки и девчонки, в том числе и я. Мы должны были брать в корзину песок или
землю, не помню сейчас, и нести её до середины реки. Мостик был не особенно
широкий, а я и сейчас не могу ходить над пустым местом, будь под ногами даже
устойчивый настил. Но тогда я сделала наравне со всеми ребятами изрядное
количество рейсов и шлёпнулась в воду. Дядя Митя со
своими длинными ногами быстро меня выудил и я, переодевшись, побежала получать
деньги в контору. И какая это была радость получить серебряный гривенник! И
какая была печаль, когда я его быстро потеряла.
Я вообще часто тонула. Во второй раз, на глубоком месте, во
время ловли рыбы, вытащил другой двоюродный брат дяди Вани – Лёва.
Да, я отвлеклась от милой пары Кипликов. Он
написал мой портрет. Я сидела в глубоком кресле и, опершись на руку, слушала Робинзона.
На мне было голубое платье и бант голубой. Портрет вышел великолепно. Но судьба
картин Д.И.Киплика вГиреевской усадьбе после
революции неизвестна.
Потом писал миниатюру на слоновой кости для медальона с дяди
Вани. Работал с лупой и напряженно. Мне же нравилось бегать по скрипучим
доскам пола, в мастерской, и его стол сотрясался. Несколько раз меня
останавливали, но потом с позором выгнали. И я была очень обижена. Мне так
нравился запах красок и процесс их приготовления. Дядя Митя их
сам делал, растирая на стекле.
Евгения Петровна Турманина, урожденная ФАЙДЫШ на даче 1960-ые годы.
Сейчас я сама пишу масляными красками и думаю, что эта любовь
к живописи пришла ко мне с детства.
Был альбом карикатур, где дядя Митя Киплик одним
штрихом рисовал разговаривающих толстого дядю Ваню Торлецкого и
такого же толстогоуправляющего Фадеева. Или тетю Маришу [Мария Степановна
Воронина], сидящую с работой на диване, или мою круглую детскую мордочку, или «дикого
мустанга»племянницу дяди Вани – Марину [Марина ЭрастовнаРындина
(1887-1973)], дико мчавшуюся в тальме [тальма– длинный дамский
плащ без рукавов] и на высоких каблуках. Была у него
карикатура на И.Е.Репина. Он был изображён разносчиком товаров, с
лотком на голове, и называлась «на все вкусы».
С дядей Ваней, или Жаном, как Д.И.Киплик его
называл, были вечные споры, суть которых я не понимала. Часто упоминалось имя
Суворина [Алексей
Сергеевич Суворин (1834-1912), – публицист, издатель, собственник газеты «Новое
Время», владел самым большим книжным магазином в Петербурге с отделениями в
провинциальных городах]. Когда дядя Ваня и дядя Митя начинали
спорить и кричать друг на друга, то, помня нравы своих соотечественников
итальянцев,сеньора Элиза истерически кричала: «Сеньора
Мария! Уберёмте ножи!»
1904
год. Старое Гиреево. Именины Ивана Александровича Торлецкого
Фрагмент
фотографии. Слева МИХАИЛ ФЕЛИЦИАНОВИЧ ХОДАСЕВИЧ(1865-1925) - присяжный
поверенный Ивана Александровича Торлецкого, в центре ДМИТРИЙ ИОСИФОВИЧ КИПЛИК и
справа - старший брат ЕВГЕНИИ ФАЙДЫШ - НИКОЛАЙ ФАЙДЫШ
Именины дяди Вани всегда очень весело справлялись.
И еще из приятных воспоминаний - вместе с милой парой Кипликов мы
жили зиму1904-1905 года в Севастополе. Прибыли мы в конце 1904
года и застряли в нём на счастливые полгода. Какое было
удовольствие «удрать» на катере на Севернуюсторону и
бродить на кладбище между могил героев, защитников Севастополя.
В феврале в Севастополе зацвели в городском
саду розы. Часто там бывали лотереи. В киосках много было заманчивых вещей, и
один раз стояла даже «лошадь с дрожками». Играл оркестр на эстраде. Всё было
чудесно. Первый раз я слушала оперу «Аскольдова могила». Она шла
днём, при керосиновых лампах у рампы. Мне очень понравилась.
Художник
Киплик Дмитрий Иосифович. ПОРТРЕТ ЕВГЕНИИ ФАЙДЫШ. СЕВАСТОПОЛЬ. Февраль 1905
У дяди Мити Киплика была в центре города мастерская.
Не помню, что там было. Но, помню, часто видела красавца броненосца «Потёмкина» в
бухте. На Графской лестнице красиво было смотреть, как
приплывают шлюпки, как дружно гребли матросы, на офицеров в чёрных плащах. Мы
жили на втором этаже дома генеральшиПаниной. У нас был балкон. Туда
зимой ставили провизию для сохранения.
В Крыму. Слева сидит Женя Файдыш, рядом Мария
Степановна Воронина с сеньорой Элизой, вяжет Вера Яковлевна, справа – Дмитрий
Осипович Киплик.
... По возвращению в Москву произошло много событий. Кратко - моя тетя Мария
Степановна Воронина рассталась с дядей Ваней Торлецким, с
которым они прожили вместе 14 лет и 3 месяца! В
моем дневнике написано: 1906 года 30-го ноября мы уехали из Гиреева!?!
Началась новая московская жизнь...
Письма 1910 года Дмитрия Иосифовича Киплика к Евгении
Файдыш и МарииСтепановне Ворониной:
Ау! Женёк!
Откликаюсь, и извиняюсь, что откликаюсь не сейчас же по
получении твоего письма, которому мы с сеньорой были обрадованы.
Я очень занят, к тому же перевозил в это время свое семейство
на дачу в Финляндию, а потому совершенно не мог ответить.
Благодарим тебя и тётю Маришу за поздравление с нашей семейной
радостью. Но ты несколько ошибаешься наша детка, которую зовут Ольгой, уже не
новорожденная, а теперь почти 1½ года! В июле месяце будет ровно 1½ года. Мы
уже ходим, уже умеем пачкать холст!
Времени действительно много утекло, очень много произошло
всяких перемен, вот у меня есть собственный колобочек, которого я очень люблю и
с которым очень вожусь.
А моего бывшего колобочка, т.е. тебя теперь уже не узнаешь,
шутка сказать 16 лет! Ей уже 16 лет. А когда мы виделись в
последний раз, то было только 11 лет!
5 лет не видались!
И за это время я никого не видел из прежних
Гиреевских знакомых и родственников, только теперь, недавно у меня был
М.Ф.Ходасевич.
Он мне рассказал кое-что из того, что делается на свете
Божием.
Но что же ты не прислала своей фотографии, ведь, наверное, у
тебя есть фотография?
Когда я хочу представить себе тебя, то мне приходит на память
только, какова ты была в 11 лет.
А я тебе пришлю фотографию Люлю (т.е. Ольги).
Только, что переехали в деревню, как начался холод
возмутительный, Люлю всегда прогулки сидит в колясках, и простудилась, получила
насморк!
Но ты меня спрашиваешь о Леонардо, а я тебе о насморке
Люлю!
Какая адская проза сказала бы, блаженной
памяти Марина! Есть, есть, произведения Леонардо здесь в Петербурге в Эрмитаже,
2-3 вещи всего только.
Пока всего тебе лучшего, преуспевай в живописи. А музыка как
идет? Сеньора целует тебя и тётю Марину, а я присоединяюсь к ней.
Твой Д.Киплик
Дорогая Мария Степановна!
Лиза очень извиняется, что до сих пор не могла ответить на
Ваше письмо, которое она получила. Адрес наш тот же, на лето мы уезжаем на дачу
в Финляндию, но квартиры своей не меняли.
Спасибо Вам за сообщения о Вас и московских новостях. …
Что сказать Вам о нас?
Живем мы так себе, скорее плохо, чем хорошо.
Относительно здоровья не важно.
Лиза уже более трех лет тому назад отравилась свинцом,
пользуясь знаменитой Мечниковской лактобациллиновой простоквашей. Долго
лечилась, и осталась всё же на всю жизнь искалеченной: у нее так и останется
паралич одной голосовой связки, как результат бывшего свинцового отравления.
Кроме того, постоянно хворает. Детишку нашу не смогла сама докормить, от
истощения организма - у нее стали делаться на обоих глазах бельма! Пришлось
кормить искусственно, что отозвалось на ребенке.
Только и делаем, что лечимся.
Бр, конечно, дорого стоит, а подчас бывает и не на что
лечиться. Так было как раз в то время, когда Лиза болела отравлением. Я писал
тогда И. Торлецкому, умолял его помочь мне денежно, просил униженно, чего
я терпеть не могу вообще, но для здоровья дорогого человека, готов был и
унижаться. Представьте, этот господинна мое горе даже не ответил ни слова! Письмо
же мое получил, это я знаю, но он собирался с возлюбленной ехать в Крым.
Я знаю его недостатки, но никогда не думал, чтобы он был
способен на такую возмутительную жестокость, этот человек – "апостольской”
жизни.
Из боязни, что я расскажу кому-либо из его знакомых о его
гнусном поступке, он распространил в Москве слух, что мы с женой уехали в
Америку!
И все этому поверили!
И я жил с этим человеком!
Верил в его добрые чувства ко мне. Но теперь я счастлив –
никаких Торлецких около меня нет и не будет. Мы ни с кем из них не поддерживаем
знакомства, избави Бог от этих насквозь фальшивых людей!
Мне жалко всё же, что этим омрачаются воспоминания о
прошедшем. О жизни в Гиреево и проч.
Всё это мне кажется теперь ужасно далеким и давнопрошедшим! С
Гиреевым у меня сопряжено ведь масса воспоминаний, вся почти жизнь моя прошла
там, и вот… Теперь даже и попасть туда уже невозможно, а если и пришлось, то
было бы и тяжело и жалко.
Но не буду наводить на Вас тоски и скуки.
И Вы, и мы переживаем другой период в жизни. Будем думать, что
всякое время имеет свои прелести. И будем жить!
Я писал Жене, чтобы она прислала свою карточку, но она так и
не сделала этого. Я же при первой возможности пришлю карточку нашей Ольги,
которая очень похожа на меня, а лучше было бы на мать.
Будьте здоровы, Лиза и я целуем Вас и желаем веселых
праздников и Нового года.
Ваш Д. Киплик
|
