|
Алексеев В.И.
|
|
| Рэмович | Дата: Суббота, 16.11.2013, 05:50 | Сообщение # 1 |
|
Редактор сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Статус: Offline
| Алексеев Василий Иванович
|
| |
| |
| Рэмович | Дата: Суббота, 16.11.2013, 05:53 | Сообщение # 2 |
|
Редактор сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Статус: Offline
| Алексеев Василий Иванович
Красноармеец, водитель 1-го батальона 41 полка. Представляется к Правительственной награде: медаль "За боевые заслуги". Русский, 1911 года рождения, беспартийный. Участник боевых действий по защите СССР - Северо-Западный фронт, Южный фронт, 3-ий Украинский фронт и 1-ый Белорусский фронт. В Красной Армии с 24 июня 1941 года. Призывался Вязниковским РВК. Награжден значком "Отличный шофер".
Наградной лист подписал командир автомобильного полка подполковник Майборода. 12 февраля 1945 года.
Утвердили: начальник автоотдела 5-ой Ударной Армии подполковник Кулецкий и начальник тыла 5-ой ударной Армии генерал-майор Серденко.
www.fotomem.ru, 80 Kb
www.fotomem.ru, 77 Kb
|
| |
| |
| Рэмович | Дата: Суббота, 16.11.2013, 06:03 | Сообщение # 3 |
|
Редактор сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Статус: Offline
| 41-й автомобильный полк 5-й Ударной Армии. Воспоминания.
Во время войны большая часть вооружения и техники из США поступала через Иран. Один из полков перегонял автомобили от Персидского залива до Джульфы и дальше во Владикавказ (этот город переименовывали несколько раз). Перевозили не только технику, но и продовольствие. Солдаты в составе груза обнаружили канистру со спиртом и устроили пир, в результате которого один взвод погиб. Это был метиловый спирт. Этот полк расформировали, сформировали новый 41-й автомобильный полк и пополнили его за счет нас, свежеиспеченных шоферов. С некоторыми офицерами расформированного полка я после войны встречался.Нам дали груженые машины, и мы отправились в путь. У меня был «Студебекер», груженный техникой в ящиках. Въехав на Кубанские и Ростовские равнины, было непривычно после гор вести машину. Но за длинную дорогу мы приобрели опыт. Ехали через Донбасс, Полтаву, на западной окраине Киева разгрузились. После этого мне погрузили в кузов снаряды, прицепили пушку и мы двинулись на запад. Без дела не сидели, возили, в основном, боеприпасы.Как грозили отправить меня в штрафную роту. Мы перевозили колонной боеприпасы. Это было одним из первых заданий по перевозке боеприпасов колонной. Первое время к нам, молодым солдатам, кто-нибудь из командиров садился в кабину, я был одним из самых молодых в роте.Со мной был в кабине механик младший сержант Папка. Где-то в районе Западной Украины, в лесу мы разгрузили снаряды и вытянули колонну на проселочную дорогу. Моя машина была второй. После разгрузки командир взвода Синицын с хвоста колонны будил уснувших водителей, стуча палкой по капоту. Задние успели пробудиться, завели двигатели. Когда очередь дошла до меня, то я и дремавший со мной механик проснулись, я завел двигатель, тронулся, но машины впереди не увидел. Была ночь, свет не включали, а ориентировались по белому кругу на заднем борту.Впереди показался автомобиль с таким же белым кругом. Папка мне говорит: «Догоняй его – это наш автомобиль, на котором командир взвода». Водитель этого автомобиля, по-видимому, дорогу знал, ехал быстро. Выехали из леса на дорогу и только здесь сообразили, что автомобиль не наш, а по этой дороге мы не ехали. Решили возвращаться. Начали искать место для разворота. Был конец оврага, и дорога шла в поле. Там мы начали делать по полю разворот колонны. По сравнению с дорогой поле было на возвышенности, и нам, уже развернувшимся, был слышен рев моторов на поле, на возвышенности. Колонна еще не завершила разворот – подъезжает автомобиль с командиром взвода. После непродолжительной перепалки, командир взвода повел колонну в нужном направлении.Позже водители рассказывали, как они ругали командира взвода за быструю езду в колонне. В колонне первому ехать быстро можно, скорость не ощущается, а едущим в колонне, да еще ночью, без света с включенными только светомаскировочными подфарниками и задними габаритными светомаскировочными фонарями было очень трудно. Итак, мы отклонились от маршрута на пять километров. Позже мои коллеги узнали, кто был виновником, но больше всего ругали младшего сержанта Папку.Возвратившись в часть, об этом происшествии было доложено командиру роты капитану Коляско. Вызвал он нас с сержантом Папкой в свою землянку. Расспросил, как было дело. Я не стал говорить, что следовать за оказавшейся чужой машиной мне приказал младший сержант Папка. Папка об этом промолчал. Перед обедом построили роту. Мне приказали выйти из строя. Много не лестных слов было высказано в мой адрес. И в конце капитан Коляско сказал: «За такие дела отправляют в штрафную».После обеда я подошел к капитану Коляско и спросил его: «Кому сдавать автомобиль?» На это он ответил: «Марш к машине, и больше ко мне с этим вопросом не подходи!» А потом уже другим тоном: «Будь повнимательнее, не надейся на других». Это, как мне показалось, касалось младшего сержанта Папки. И без моей подсказки было ясно, кто руководил мной при уводе колонны не по маршруту. Вскоре со мной стал ездить командир взвода лейтенант Синицын, а младшего сержанта Папку посадили на автомобиль заболевшего водителя. Лейтенант Синицын по службе ко мне, как и к другим, относился строго, но был справедлив. В перерывах между заданиями он был охотник подкрепиться вместе с другими офицерами спиртным, но во время заданий он всегда был трезв. В Польше начались холода. Иногда нас расквартировывали по домам при стоянке. Если задерживались, то рыли в лесу землянки и там спали. Иногда спали в лесу «на природе». На поляне днем разводили большой костер, который к вечеру гасили, разгребали золу. Нагретое место покрывали брезентом и на нем спали. Нам, уставшим за день, это напоминало домашнюю печку или теплую лежанку.Однажды нас послали за сеном в Белостоцкую область (которая после войны отошла к Польше). Сено было сложено копнами по болотистому полю. При въезде на это поле передние колеса даже ненагруженного автомобиля проваливались в трясину. Тогда мы сняли запасные колеса с двух автомобилей, со своего автомобиля и автомобиля без переднего ведущего моста моего коллеги, и установили по два дополнительных колеса на переднюю ось. В результате такой переделки автомобиль полз по полю, как по подушке, немного приминая поверхность поля, но не проваливаясь. С перегрузкой на стоявшие на твердой почве автомобили без переднего ведущего моста мы задачу выполнили – обеспечили фуражом войска на конной тяге.Не один раз приходилось быть под бомбежкой, обстрелом. Я был самым молодым в отделении, поэтому часто со мной в кабине были механик или командир взвода. После происшествия с отклонением колонны от заданного маршрута, со мной часто ездил командир взвода. Если в кабине был командир взвода, то моя машина была в голове колонны.Первый раз под бомбежку я попал в районе Западной Украины. Мы везли снаряды. Со мной в кабине сидел мой командир взвода лейтенант Синицын. Началась бомбежка. Когда бомба разорвалась рядом, я растерялся и, как учили в учебном полку, нажал на сцепление и тормоз – так нас тренировали при возникновении внезапного препятствия на дороге. Синицын заорал на меня трехэтажным матом: «Сворачивай в лес!!! …!!!». Машины у нас били вездеходы, и мы благополучно увели их в укрытие. На обратном пути, на этом месте увидели остовы сгоревших бензовозов. Мне командир взвода сказал, что и нас ждала такая участь. Я ему благодарен за этот урок.В восточной части Польши у меня приключилась беда. Вместо хлеба нам давали сухари. Получали их на отделение. На одной остановке колонны командир отделения принес сухари, а мне, как самому молодому, приказал снять шинель. На моей шинели раскладывали сухари на кучки – такая практика деления сухарей была всегда. Но внезапно начался налет немецкой авиации. Поступила команда: «Машины в укрытие!» В суматохе забыли про сухари. С шинелью проблем не было – мне выдали другую шинель. Но беда была в том, что в кармане шинели были мои документы, в том числе водительское удостоверение. До Висло-Одерской операции удостоверение мне не требовалось: я был в составе колонны, на одиночные задания меня не посылали. Перед операцией по освобождению Варшавы мне выдали фронтовое удостоверение на право управления автомобилями.Наш 41-й автомобильный полк считался одним из лучших, оснащенный новой техникой, поэтому после принятия командования 1-м Белорусским фронтом Жуковым наш полк вошел в состав 5-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта. На ночь машины ставили в лесу. Для укрытия машин копали капониры. Капонир копался так, чтобы двигательный отсек был полностью защищен на случай бомбежки. Фары были заклеены черной бумагой. Оставалась не заклеенной только узкая горизонтальная полоска.За что 41-й автомобильный полк был награжден орденом Красного Знамени.Об участии нашего 41-го автомобильного полка в боевых действиях в Висло-Одерской операции описал в своей книге «Весна Победы» бывший член Военного совета 5-й ударной армии генерал-лейтенант Боков Ф.Е. Я здесь приведу выдержки из книги генерал-лейтенанта Федора Ефимовича Бокова «Весна Победы» (М.: Воениздат, 1979), бывшего члена военного Совета 5-й Ударной армии, в которой подробно описывает о действии передового отряда 5-й Ударной армии....Командование фронта приняло решение ускорить движение к Одеру главных сил и попытаться сходу захватить плацдарм на западном берегу. … Маршал Жуков Г.К. приказал создать армейский передовой отряд. В передовой отряд выделены самые лучшие части. Командиром передового отряда назначили полковника Есипенко Харитона Федоровича. Эта «маленькая армия на колесах» блестяще выполнила свою задачу и заслуживала того, чтобы о ней рассказать подробнее. Даже маршал Г. К. Жуков отмечал: «Огромная заслуга в захвате плацдарма принадлежит передовому отряду 5-й ударной армии» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления Т.2 М. 1974 с.299). В состав передового отряда были отобраны действительно лучшие части армии: 1006-й стрелковый полк 266-й дивизии под командованием подполковника И. И. Терехина на автомашинах 41-го автомобильного полка… В это время главные силы 5-й ударной находились в 30—40 километрах от плацдарма.Большое впечатление на нас, солдат, оказало увиденное в Германии: постриженные изгороди, аккуратные, не сожженные, как в Союзе, дома, везде хорошие дороги: чем дальше на запад, тем уютнее были поселки.Полк свою задачу в передовом отряде выполнил. Дальше занимались своим обычным делом: подвозкой боеприпасов. Эта работа под частыми бомбежками занимала все наше время. Однажды в Ландсберге во время бомбежки мою машину привалило куском стены. Спасла металлическая кабина. Особо опасно было ездить по дороге, прилегающей к Одеру. На протяжении нескольких километров была устроена дамба (или насыпь), по которой проходила шоссейная дорога. Это была отличная мишень для вражеских самолетов. Там погиб мой земляк Даций и другие сослуживцы. После наведения понтонных мостов по ним приходилось возить боеприпасы на плацдарм.Война настолько ожесточает людей, делает равнодушными к вещам, которые в мирное время казались бы дикостью. Приходилось ездить по мерзлым трупам. Мостов через реки не было, поэтому мы пользовались объездами, временными мостами. При проезде по одном из объездов ночью, у меня заглох двигатель. Умные американские конструкторы не учли русскую дурость: заборную трубку бензобака установили без фильтра. Чтобы согреть руки я брал кусок ваты, просовывал рукой эту вату в бензиновый бак (горловина бака была широкой), окунал ее в бензин, поджигал и так грел руки. Кусок ваты остался в баке, что и привело к засорению топливной системы.Пока я отвернул штуцер, продул систему и восстановил трубопровод, успел порядочно продрогнуть. Впереди виднелся, как мне показалось, столб с указателем объезда, каких по дороге было много. Размахивая руками и пританцовывая, чтобы согреться, я направился к этому столбу. Когда я приблизился ближе, то ужаснулся. Стоял человек с вытянутой рукой и с шевелящимися от ветра волосами на голове. Это был мерзлый труп немца, которого кто-то поставил.Трупы наших солдат убирали раньше, а трупы немцев не успевали убирать сразу после боя. А на Зееловских высотах на левом берегу Одера на подступах к Берлину и трупы наших солдат не успевали убирать. Нас, но, наверное, больше нашу технику, жалели. На плацдарм перевозили боеприпасы по понтонным мостам, окутанных дымовой завесой. Мы не завидовали саперам, которые под огнем наводили эти переправы.Грузили в тылу снаряды бывшие военнопленные французы, англичане и другие, а разгружать приходилось, когда как, часто самому. Сначала один ряд сгружал, отъезжал, второй ряд сгружал и так до конца. Ящики для снарядов, в отличие от немецких, были сколочены наспех. Иногда ящик при разгрузке разваливался, а снаряды раскатывались по лесу, как поросята.Нам не хватало сна. Однажды ночью, перевозя в кузове снаряды, я на ходу уснул. Очнулся, когда автомобиль находился в неестественном состоянии: задняя часть куда-то провалилась, когда я вылез из кабины, то увидел, что автомобиль стоит поперек дороги, передние колеса на дороге, а задние – в кювете. Вокруг тишина, некого было позвать на помощь. Я попытался подняться на дорогу, но передние колеса буксовали по скользкой дороге, а задние скользили по крутому обрыву кювета. Я проверил кювет: снегу было по колени, кювет был широкий. Я въехал в кювет, развернул машину и, с ходу, задним ходом сумел выбраться с западни. Выбирался я под углом к дороге, поэтому немного зацепил крылом стоящее у дороги дерево.После этого случая я разгонял сон жеванием сухаря или, когда чувствовал, что меня клонит в сон, орал песни, какие я помнил. При езде в колонне особенно клонило ко сну. Если впереди идущая машина начинает вилять из одной стороны в другую – водитель дремлет. Сигналами мы друг друга приводили в бодрствующее состояние.Нас, водителей, мучили гвозди. Во время войны многие дома были сожжены. От домов оставалось много гвоздей, которыми были усеяны дороги. «Студебекер» - машина трехосная, поэтому при движении колеса среднего моста подбрасывали валяющиеся на дорогах гвозди, а колеса заднего моста их подхватывали. Приходилось часто перемонтировать колеса, накачивать шины ручным насосом. В качестве дополнительного запасного колеса я пробовал использовать колесо от разбитой пушки, но, подходя по размерам, оно было очень тяжелым. Пришлось отказаться от этой затеи.Как-то в Польше на одном из брошенных немцами складе мы обнаружили новые итальянские компрессоры с бензиновыми двигателями, размером чуть меньше бензиновой двадцатилитровой канистры. Перемонтировку колес я освоил в совершенстве, а этот компрессор меня освобождал от тяжелой работы по накачке шин. Молодость и обстановка придавали сил. Отремонтированное колесо из-за отсутствия времени, я, не открывая заднего борта, забрасывал его в кузов. Как-то я, уже в пожилом возрасте, попытался поднять такое же колесо, но мне было тяжело оторвать его от земли.В действующей армии страдать от нехватки питания не приходилось, как это было в тылу, хотя было такое: где густо, а где пусто. Как только попали в действующую армию мы, молодые солдаты, скоро поправились. Пожилой повар после первой раздачи предлагал: «Сынки! За добавкой». И мы уплетали по второму котелку. Проблема была с хлебом – давали сухари.На территории Польши появились трофеи. Отступая, немцы бросили многие склады, убежали хозяева фольварков. Один раз на одном из брошенных складов я, до прихода трофейной команды, взял ящик искусственного меда. Ели его ложками с сухарями, пока он не надоел. На одном из фольварков мы настреляли поросят. После разгрузки снарядов, я положил поросенка в ведро, поставил ведро на камень, зажег паяльную лампу и направил пламя лампы на ведро. Это было на старой немецко-польской границе где-то в районе города Крейц-Дойч. Начался налет немецкой авиации. Команда: «Машины в укрытия!». Я бросил ведро с поросенком и погнал машину в лес. После окончания налета я возвратился к своему ведру. Паяльная лампа погасла – кончился бензин. Поросенок был отлично сварен, мы его всем отделением с аппетитом съели.Когда вошли в Германию, многие немцы бросили свои дома и убежали. В погребах осталось много добра: консервы, сало и другие продукты, поэтому при окончании сухого пайка (а нам часто его выдавали, когда мы находились вне части) мы питались салом с сухарями.Во время Висло-Одерской операции меня снова начали донимать фурункулы, теперь на ягодицах. Приходилось подкладывать под здоровую ягодицу коробку от противогаза, чтобы щадить больную. Была еще одна беда. Я надломил один зуб. Сначала боли не ощущал, но со временем он стал болеть. В той обстановке о лечении не могло быть речи. Я пытался заглушать боль спиртом, одеколоном – не помогало. Тогда я макал заостренную спичку в электролит с аккумулятора и электролитом прижигал зуб, что способствовало его еще к большему разрушению.Полученные в школе азы немецкого языка мне пригодились. Я нашел несколько карт на немецком языке и пользовался ими при различных ситуациях. Расположение части со штабом всегда было примерно на расстоянии двадцати-тридцати километров от передовой. Во время затишья на передовой мы перевозили боеприпасы из восточной части Польши из района Гарволина до передовой. Перевозили колонной. Делали второй рейс. Я от колонны отстал, ехал один, ориентируясь на указатели на дорогах, или спрашивал у нашей военной дорожной службы о перемещении нашей колонны. Зимой день короткий, поэтому пришлось ехать в темноте с заклеенными фарами, освещавшими узкую полоску дороги. Усугубляло обстановку то, что дорога не была прямой. На пути был город Познань, занятый немцами, поэтому приходилось его объезжать, проезжать через малые населенные пункты. Здесь и пригодились карты. Я ночью добрался до места разгрузки, разгрузил машину при полностью выключенном освещении, с целью светомаскировки.
|
| |
| |
| Рэмович | Дата: Суббота, 16.11.2013, 06:04 | Сообщение # 4 |
|
Редактор сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Статус: Offline
| Утром прибыла вся колонна. Оказалось, они заезжали в часть. Меня там не досчитались, предположили, что я у меня сломалась машина, и я загорал где-то в пути. Когда меня спросили, как я мог найти один дорогу, я ответил, что ориентировался по карте. Позже мои командиры, без злобы, меня донимали: это тот, который ездит по карте. Позже ко мне обращались, когда группа машин попадала в тупик, как доехать до пункта назначения, учитывая, что часто нужные переправы на пути следования были повреждены.За активное участие в Висло-Одерской операции наш 41-й автомобильный полк был награжден Орденом Красного Знамени. Помню процедуру вручения награды. Построили полк. Один из командиров приказал мне стать во вторую шеренгу – ему не понравилась моя видавшая виды шинель. Почему-то командовал не командир полка Майборода, а его заместитель. По-видимому, Майборода был не строевой командир. Награждал командующий 5-й ударной армией генерал-лейтенант Н.Э.Берзарин. Генерала я увидел впервые. Он был в бурке, и выделялся среди рядом с ним находившихся командиров.При отправке в действующую армию нас обмундировали. Обмундирование скоро загрязнилось. Для его стирки я наливал в ведро бензин и в нем производил стирку, оставаясь в нижнем белье. Один раз после такой стирки надо было срочно выезжать. Я одел еще не высохшее обмундирование, и оно высохло на мне. Бензин был этилированный, ядовитый. На это никто не обращал внимания. При переливе бензина из бочки в канистру пользовались шлангом, при этом засасывали бензин ртом. Часто он попадал в рот. Никто не предупреждал, что этилированный бензин вреден.На фронте были дни относительного затишья, в том числе и у нас. Наша часть была расположена в немецкой деревне Дидерсдорф, в километрах 20-30 от Одера. Это была прифронтовая полоса, поэтому гражданского населения в ней не было. Убегая на запад, или эвакуируясь на восток, немцы оставили весь свой домашний скарб. Покопавшись в нем, я из двух швейных машинок собрал одну и занялся швейным делом.У нас дома была швейная машинка «Зингер», поэтому мне не составляло большого труда отладить эти швейные машинки. На одном из оставленных немцами складе я взял четыре албанских шинели из английского сукна. Снял свои рваные и замасленные брюки и использовал их вместо выкроек. Шинели были без разрезов в задней части, поэтому четыре заготовки получились нормальными. Эти заготовки сшил. Все получилось хорошо, кроме передней части, но с этим пришлось смириться. В этих брюках я дошел до Берлина. В гимнастерке было холодно, а в шинели не всегда удобно, поэтому я подобрал себе на том же складе, где брал албанские шинели, чешскую куртку. С этой курткой я не расставался до наступления теплой погоды. Никаких замечаний со стороны командиров по поводу нарушения формы одежды не было.В брошенных немцами домах было иного одежды и разных полезных вещей. Но нам на боевые машины ничего не разрешалось брать. Один раз замполит проводил с нами политинформацию. Поводом политинформации было то, что с нашего батальона погиб один водитель, а в вещмешке у него хранились немецкие вещи. Речь шла о том, что жизнь дороже всяких немецких тряпок. Из немецких трофеев во время войны я использовал только простыни. Я их расстилал, заезжал на них и производил смазку автомобиля – все-таки лучше, чем на грязной земле.Во время наступления дороги были забиты автомобилями, танками, артиллерией на конной тяге и бесчисленными гражданскими лицами, освобожденными с лагерей: поляками, югославами, представителями народов западной Европы, немецкими беженцами. Многие на своих ручных тележках вывешивали флаг своей страны. Покрытая снегом дорога была укатанной, скользкой. Когда я стал обгонять пушку, впереди меня оказалась тележка, которую толкали две немки. Я начал тормозить, но машина посунулась, одна немка упала под машину. В кабине со мной сидел офицер-пехотинец (они часто пользовались попутными машинами). Он мне говорит: «Дави ее, гадину!». Когда машина остановилась, я вылез из кабины, немка уже вылезала из-под машины. Машина при столкновении двигалась медленно, поэтому ее только свалило, она встала и побежала к своей тележке. В любом случае я бы не подчинился чужому офицеру: не стал бы умышленно калечить безвинных людей.На такой же дороге мне пришлось столкнуться с нашим автомобилем «ЗИС-5». На узкой обледенелой дороге мы не разъехались. У меня оказалось помятым левое крыло, незначительное повреждение получил и «ЗИС-5». Когда наши машины остановились, то кабины оказались напротив. За рулем ЗИСа сидел пожилой водитель. Он мне: «Здоров», я ему: «Здравствуйте», после чего мы разъехались. Разбор аварии занял пять минут и ограничился только обоюдными приветствиями. При серьезных повреждениях машины сбрасывали в кювет, освобождая дорогу для проезда. На остановке я отвернул крыло и бросил его в кузов. Началась оттепель, и вся грязь с левого переднего колеса летела на левый край лобового стекла. Долго так не пришлось ездить. По дорогам было много подбитых и брошенных машин. С одной машины я снял целое крыло и поставил на свой автомобиль.Перед наступлением на Берлин мы ждали, что наш полк используют для десанта. Но ввиду того, что на Зееловских высотах были упорные бои, разговоры о десанте прекратились, а после взятия Зееловских высот мы занимались прежним занятием: возили боеприпасы. В Берлин заходили с северо-восточной части.Первое время для меня, проведшем свое детство в сельской местности, было тяжело. Огромный, незнакомый полуразрушенный город. Со всех сторон стрельба, гарь, мгла. Не было ясно, где линия фронта. Но ко всему привыкаешь. Освоил, откуда и куда возить боеприпасы, ездить по завалам от разрушенных домов. Во многих местах улицы были перегорожены, и оставлены лишь узкие проемы для проезда - это немцы готовились к обороне. На многих стенах черной краской было написано крупным шрифтом «Wir kapitulieren nicht!», «Berlin bleibt deutsch!». (Мы не капитулируем! Берлин останется немецким!).Здесь приходилось ездить не в колонне, а действовать самостоятельно. Один раз, выезжая из Берлина, я повернул не туда, куда следовало. Отъехав несколько километров, встретил солдат, которые сказали, что дальше ехать нельзя: там немцы. Я быстро, как учили в учебном полку, развернулся, а дальше поехал в нужном направлении. Возить боеприпасы приходилось все ближе к центру. Конечным нашим пунктом был один из центральных районов Берлина Кройцберг. Там, на улице Йоркштрассе, для нас окончилась война.
Первого мая нас сняли с подвозки боеприпасов. Ходил слух, что нас перебросят на Прагу. Рядом, у Рейхстага, еще шли бои, а нам объявили, что война для нас закончилась. Коротко о моих земляках-сослуживцах. Больше всего мне пришлось служить вместе и встречаться во время службы в разных частях с Василием Литвиненко. В Москве мы служили в разных частях, но встречались часто. Я был у него, когда он находился в Алешкнских казармах, он приезжал ко мне. Возил он на легковом автомобиле кого-то из командования Московского Военного округа. Последний раз он приезжал ко мне, когда я был женатым.Он говорил, что собирается жениться, что его невеста работает уборщицей в Кремле. Больше он ко мне не приезжал. Я так думал, что, женившись на кремлевской работнице, ему связь со мной, «меченным», была ни к чему. Любой кремлевский работник в те времена был не ниже армейского генерала. Через пятьдесят лет я его разыскал. Жил он все время в Москве, у него большая семья. Сам он серьезно болен (что не удивительно в наши годы). За ним ухаживает его верная жена.Продолжительное время мне пришлось служить с Николаем Иванченко. Мы с ним, служа в Воронежской области, ухаживали за двумя сестрами.
|
| |
| |
| Рэмович | Дата: Суббота, 16.11.2013, 06:04 | Сообщение # 5 |
|
Редактор сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Статус: Offline
| Не знаю, почему, у него кличка была Тарас. Зимой он замерзал, сидя в кабине. Зимой, при стоянке, воду с системы охлаждения двигателя сливали. При выезде на задание мы наливали из колодца канистру воды и заливали ее в систему охлаждения. Николай завел двигатель, залил воду, последовала команда срочно выезжать.Он впоследствии рассказывал: «В кабине стало теплее, двигатель не стал тянуть на пятой передаче, я включил четвертую, но скоро и четвертая не помогла, я включил третью, но автомобиль не слушался, стало жарко в кабине, машина остановилась». Он вывел из строя двигатель. Произошло это потому, что, оставшаяся с вечера вода в сливном кранике была замерзшей, при проверке краника Николаю показалось, что он закрыт, а при разогреве двигателя вода из системы охлаждения вытекла. Последствий никаких не было. Сняли с подбитого автомобиля двигатель и заменили.Не знаю, правда ли это, но все говорили о таких фактах его биографии. У немца-специалиста, работавшего на заводе, была домработница, которая от этого немца родила сына. Вскоре немец уехал в Германию, а мать Николая умерла. Николая взяли на воспитание бездетные супруги Иванченко, от которых он унаследовал свою фамилию. Мы часто донимали его: «Как же ты воюешь против своего отца?». На это он отвечал: «Попался бы он мне, я бы ему устроил».Служил со мной Иван Тимофеевич Ведмидь. Очень хороший товарищ, спокойный, уравновешенный, любил технику Он живет в Гуляйполе, работал долгое время шофером, сейчас, находясь на пенсии, занимается домашним сельским хозяйством. Как и всех нас в нашем возрасте, его одолевают болезни, ему трудно ходить.Называл меня братом, служивший со мной в учебном полку Дмитрий Чучко, он был каким-то нашим родственником. После войны мы встретились с ним в Берлине случайно. Он был в другой части. Служили со мной Федор Редька из Бочан, погибший Даций из центра, фамилии некоторых сослуживцев из нашего района я не помню. До призыва в армию никого из сослуживцев я не знал, все они жили в западной части Гуляйполя, а я - в восточной.На верхнем снимке: Я и Василий Литвиненко (фото 1946 года).На среднем снимке: Николай Иванченко (крайний справа), на переднем плане - замполт, на заднем плане с намыленной для бритья щекой - Васильев. Берлин, 9 мая 1945 года.На нижнем снимке: Дмитрий Чучко. Берлин, лето 1945 года.Васильев был ремонтником, ездил на ротной (или батальонной) летучке (автомобиле, оборудованном станками и различным инструментом для ремонта автомобилей) Вспоминаю его как "артиста". Ни слуха, ни голоса у него не было, но он все время бубнил переиначенную на его лад песню из кинофильма, кажется, "Два бойца" "...Ты меня ждешь, а сама..."К Васильеву нам по очереди приходилось носить генераторы для "исправления американского брака". Наши технари обнаружили, что на передней крышке генератора отсутствует масленка для смазки подшипника. Была команда Васильеву: сверлить отверстие в крышке, в которой был прилив для размещения отверстия, и установить масленки. Я не думаю, что это был брак. Позднее у нас появились подшипники, не требующие пополнения смазки. Возможно, в этих генераторах были установлены такие подшипники. Но Васильев приказ выполнил, а мы наслаждались его песнями, пока он сверлил отверстие в крышке генератора.Был еще один "артист" в нашей роте. Это Шубрат. Офицеры часто привлекали его при импровизированных застольях. У Шубрата был хороший голос, и он знал много песен.
ИСТОЧНИК.
|
| |
| |
| Рэмович | Дата: Суббота, 16.11.2013, 06:16 | Сообщение # 6 |
|
Редактор сайта
Группа: Администраторы
Сообщений: 1325
Статус: Offline
| Автомобильный полк 5-й Ударной Армии, в котором служил В.И. Алексеев, в Висло-Одерской операции
Победителем в гонке за новую линию фронта мог оказаться не самый быстрый и сильный, а просто тот, кому повезло оказаться в нужное время в нужном месте. Именно так произошло в финальной фазе Висло-Одерской операции, когда первым вышел на рубеж реки Одер передовой отряд пехоты 5-й ударной армии, а несколькими часами позже — бригада 2-й гв. танковой армии. Это был армейский передовой отряд под командованием заместителя командира 89-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Харитона Есипенко. Полковник Есипенко 30 января получил от командующего 5-й ударной армии задачу двигаться по маршруту Байерсдорф, Нойдамм, Фюрстенфельде, Кинити, упредить противника в выходе к р. Одер и захватить плацдарм в районе Кинитц. Отряд был сформирован 25 января 1945 г. В его состав вошли 1006-й стрелковый полк 266-й дивизии под командованием подполковника И. И. Терехина на автомашинах 41-го автомобильного полка, 220-я отдельная танковая бригада полковника А. Н. Пашкова, 89-й отдельный тяжелый танковый полк подполковника М. Л. Жилы, 507-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк подполковника В. А. Дмитриева, 360-й отдельный самоходно-артиллерийский дивизион майора Н. А. Жаркова, 2-й дивизион 489-го минометного полка, 2-й дивизион 94-го гвардейского минометного полка, 303-й гвардейский зенитно-артиллерийский полк 2-й гвардейской зенитно-артиллерийской дивизии и рота саперов. Предназначенный по штату для обслуживания перевозок боеприпасов и других предметов снабжения, 41-й автомобильный полк 5-й ударной армии состоял из 127 грузовиков «Форд» и 476 «Студебеккеров». Для перевозки передового отряда 94-й гв. стрелковой дивизии автополк выделил 77 «Студебеккеров», а для перевозки передового отряда 266-й стрелковой дивизии (полковника Есипенко) — 61 «Студебеккер»{23}. Отряд Есипенко насчитывал [75] 90 танков, в том числе 21 ИС, 12 САУ, 42 орудия и миномета, 12 «катюш». Командиру передового отряда выделялась мощная радиостанция типа РАФ (предназначавшаяся для звена фронт — армия), а при удалении отряда от основных сил армии до 100 км и более планировалось посылать для связи офицеров штаба на самолетах По-2. Таким образом, важная даже в масштабе фронта задача поручалась сильному подразделению, в состав которого входили все рода войск, а уровень подвижных средств связи соответствовал армии.В 16.00 26 января подразделения отряда с ходу переправились через реку Нетце в районе Чарникау. Здесь проходила линия обороны, состоящая из ДОТов и длинных рядов колючей проволоки. Именно здесь отряду несказанно повезло. Ни отходящие немецкие части, ни резервы из глубины не успели занять укрепления. Это позволило общевойсковой армии обогнать две танковые армии в выходе на рубеж Одера. Мимо безмолвных ДОТов отряд вошел на территорию Германии и, не останавливаясь, понесся дальше мимо островерхих фольварков и аккуратно расчерченных полей. Отряд Есипенко двигался по «Рейхсштрассе № 1». Грузовики позволяли отряду продвигаться темпом в 30–40 км в сутки. В 15 км от Одера в передовом отряде стал ощущаться недостаток горючего. Командир отряда сформировал подвижную группу в составе двух стрелковых батальонов на автомашинах, трех рот танков Т-34, дивизиона гвардейских минометов и одного истребительно-противотанкового полка. В авангард он выделил 1-й батальон 1006-го стрелкового полка, 360-й дивизион самоходно-артиллерийских установок 266-й стрелковой дивизии, 1-ю батарею 507-го армейского истребительно-противотанкового полка и взвод саперов. Дозаправив автотранспорт и танки группы за счет автотранспорта остальных частей передового отряда и временно бросив часть техники, полковник Есипенко продолжил движение вперед. В 8.00 31 января подвижная группа переправилась по льду через Одер и захватила плацдарм на его левом берегу в районе небольшого городка Киниц. Впоследствии этот эпизод стал обрастать яркими и сочными деталями («когда [76] отряд ворвался в город Киниц, на его улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты, в ресторане было полно офицеров»), но в реальности в маленьком немецком городке не было частей вермахта, кроме поезда с шестью зенитными пушками. Зенитчики и местный персонал RAD (Reicharbeitsdienst) были захвачены врасплох и сдались в плен. Всего было захвачено 13 офицеров и 63 юнкера зенитного училища. Также были освобождены 57 советских военнопленных, задействованных как сельскохозяйственные рабочие в Амт Киниц.
ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ.
|
| |
| |
