Человек, который знал меру.

Очень печальное известие пришло из Москвы: умер Саша Егорунин - староста нашего курса на журфаке МГУ, мой сосед по комнате в общежитии, заместитель главного редактора газеты "Московская правда" - удивительно светлый и оптимистичный человек.

...Помню самые последние дни августа 1970-го года. Я долго ждал известия об итогах вступительных экзаменов, поскольку поступал почти не готовясь, после армии только что прибыв в Москву, получив меньше проходного балла, но как стажник по советским законам я имел льготы. Во всяком случае, документы мне не возвратили, показав их лежащими "в особой папочке" на подпись декану факультета Ясену Николаевичу Засурскому в дополнительный список для "стажников". Там было еще штук пять или шесть дел. Я уехал домой и ждал. В Вязники пришла телеграмма: "вы зачислены на первый курс дневного отделения факультета журналистики МГУ им. Ломоносова..."

Я немедленно выехал, конечно, и был даже первым, кто получил ордер на заселение в 229 комнату третьего корпуса ФДС - филиала Дома студентов МГУ на углу Ломоносовского и Мичуринского проспектов у кинотеатра "Литва".

Заселился. Комната проста - четыре кровати и стол. Не было ни одного стула. Через час дверь открылась и вошел негр. На самом деле он оказался мулатом, да и с фамилией Мулату, но все темнокожие для меня тогда были неграми, хотя какого-то негативного смысла в это слово мы не вкладывали, расовой непримиримости от нашего советского образа жизни и воспитания быть не могло. Американцы вложили в это слово негатив... Нас воспитывали в абсолютной толерантности.

Познакомились. Он назвал свое замысловатое имя, и я сразу же перекрестил его в "Алик".

- Ты не возражаешь? Так проще. - Новоиспеченный Алик белозубо улыбался и не возражал. На самом деле его звали Аяльнех Мулату. Сейчас Алик - директор Национального театра Эфиопии. Сегодня мы с ним остались вдвоем из живых той первой нашей московской комнаты общежития.

Мы сидели, Алик сказал, что он уже год в Москве, что они в особой группе учили русский язык, разговор был вялым, если не сказать казенным: он не знает Вязники и Новоград-Волынский, где я служил, а я не знаю его селение в Эфиопии, где у него любимые сестры и родители.

...Вдруг открывается дверь и налегке, с одним каким-то школьным портфелем шумно влетает радостный, я бы даже сказал, по-праздничному радостный парень:

- Здравствуйте, меня зовут Саша.

Отвечаю, что я Володя, а это Алик...

- Замечательно! Которая кровать свободная? – Саша был – сама энергия.

Надо же, мы столько времени сидим на кроватях, ходим из угла в угол, вещи чемоданы-баулы с центре комнаты сложены, а до сих пор не сделали главного - кровать себе не выбрали.

- Да вы что, надо же получать белье идти. Если все койки свободны, я тогда вот эту займу, - Наш новый сосед показал на кровать слева от окна. Саша был быстр и деловит. - А где стулья? Надо принести стулья от коменданта. - Мы с Аликом взяли кровати, на которых случайно и сидели. Он - справа от окна, а я ближе к выходу.

Забегая вперед скажу, что довольно долго оставалась незанятой последняя кровать в нашей комнате – слева от входа. Уже после колхоза - после традиционной в те годы поездки на уборку картофеля на полях поля Бородина, эту кровать занял припозднившийся, приехавший из Киева Валера Туровский впоследствии известный журналист, пишущий на темы театра и кино. Его "попросили" из киевского ВУЗа за то, что он покритиковал в журнале "Огонек" фильм... своего ректора. Выгнать официально было не за что, и студента Туровского мягко попросили "поискать себе другой ВУЗ". Он перевелся со второго курса киевского института культуры на первый курс журфака МГУ. Фильм, из-за которого разгорелся сыр-бор, помнится, назывался "Жизнь Бальзака".  Валерий Туровский ушел совсем молодым из жизни... В отличие от оптимиста и заводилы Саши Егорунина Валера был всегда несколько печальным, словно будущие жизненные невзгоды уже тогда внутренне предчувствовал... А писал он хлестко!

Мы с Сашей Егоруниным были из сопредельных областей, он - из Ивановской, я - из Владимирской и, в отличие от Валеры с Аликом, умели готовить пищу, что в условиях общежития немаловажно. Алик, правда, изредка тоже кашеварил, но его пищу есть было невозможно. Сварит, вроде, из тех же нормальных советских продуктов еду, из которых и мы варили, а получается невыносимое африканское блюдо, - попробовав одну ложку, двадцать минут ходишь по коридору с широко открытым ртом и дышишь, как змей-горыныч. Оказывается, откуда-то из посольства он приносил плитку, похожую на ломоть черного хлеба, отламывал от этой плитки малюсенький кусочек и кидал в своё варево. Что это было - я и сейчас не знаю, но после процедуры добавления специи вполне приличная еда превращалась в сущий яд.

А Саша Егорунин готовил обстоятельно и добротно. Он не часто это делал, по-моему, по выходным в основном, но готовил не "супчик с бульоном", как чаще всего делали в общежитии, а что-нибудь нажористо-основательное типа макаронов по-флотски. Было вкусно и, главное, много.

Вспоминая те дни и тех людей сегодня, в день прощания с Сашей Егоруниным, я ловлю себя на мысли, что, несмотря на оптимизм и заводной характер, у Саши была удивительная для студентов черта - он знал меру. Пожалуй, это самое главное, что его отличало и выделяло, но понял я это только сейчас, спустя 43 года. Саша знал меру во всем: будучи старостой курса, читая ежедневно списки перед лекцией - проверочные списки на присутствие студентов, зная, что кто-то опаздывает и чуть позднее придет, мог пропустить фамилию, но очень трудно было с ним договориться и только в самых крайних случаях, когда "позарез надо", он мог твое отсутствие на лекции "не заметить". И не пробуй договариваться еще раз в ближайший семестр... Ни за что, ни за какое соседство по комнате он не сдавал своих позиций старосты. И обид на него не было за это, поскольку ты уже исчерпал свою меру...

Если в ближайшем от нашего общежития магазине "Балатон" выбрасывали (забытое слово "выбрасывали" означало "завозили и выставляли в свободную продажу") противный венгерский джин, и мы покупали пару бутылок, то Саше хватило единожды попробовать его, едва отпив из стакана, чтобы навсегда отказаться от этого удовольствия. 20-30 граммов крепкого или стакан шампанского - его мера!

Он был компанейским, как говорят, в доску. Собирались компании в нашей комнате, пели песни, слушали фуги Баха со свечами, девушки-соседки приходили, но когда мы жаждали "продолжения банкета" частенько уже в другом месте, Саша говорил, что у него еще не все прочитано на завтра и весьма твердо отказывался. Никакие уговоры тут уже не могли подействовать.

Мы прожили в нашей комнате в том же составе до переселения в высотку МГУ два года, и я не могу вспомнить ни одного даже намека на конфликт. Часто мы подолгу оставались вдвоем: Валерий Туровский дежурил вечерами в "Комсомольской правде", Аяльнех Мулату встречался в какой-нибудь комнате с земляками, мы сидели с Сашей за столом и говорили, говорили... Не надоедало. О чем мы говорили - трудно сказать, скорее всего, ни о чем, но было интересно, тем не менее. Помню, что я показывал армейскую записную книжку, в которой заносил сентенции разных великих людей и очень хорошо помню, что Саша к этим записям отнесся иронично: слова хорошие, мол, но в жизни бывает все иначе и, когда надо, про эти слова и про чей-то опыт не вспоминаешь.

В отличие от нас, - поступивших на журфак нештатников разных газет, Саша не просто публиковался до поступления, но он уже до университета работал корреспондентом районной газеты у себя на родине в Вичуге, он знал газетное дело практически. Это выделяло его, особенно, когда  пошел выпуск учебных газет.

Как-то, когда Саша был уже заместителем главного редактора еженедельника "Литературная Россия", мы встретились, сидели у него в кабинете и вспоминали студенческое время. Я давно не был в Москве, Саша рассказывал кто где трудится, кто на ком женился... Мы так же, как в прошлом, сидели напротив друг друга за столом, и вспоминали те свои долгие разговоры "за жизнь", Саша мог рассказывать, но мог и заинтересованно слушать. И всегда помогал. В тот раз я привез материал, который он прочитал и сразу же определил: это - для "Комсомолки", созвонился с редакцией, и материал через несколько дней вышел... Чем мог, помогал всегда.      

Сочетание внешней мягкости характера и твердости в отстаивании внутренних установок, которые были заложены в Саше Егорунине то ли природой родного его города Вичуга, то ли воспитанием, удивительны. Он не был оголтело упертым в стену принципов, он был человеком, который во всем знал меру!

...Сегодня, 18 сентября 2013 года поставил свечу в Покровском храме города Вязники - почти соседнего с Вичугой города - на помин души нашего друга новопреставленного Александра. Пусть земля ему будет пухом. Саша Егорунин был светлым человеком!

Владимир Цыплев.

Из вчерашнего номера газеты "Московская правда":

Александр Геннадьевич родился 15 февраля 1950 года в рабочей семье в городе Вичуга Ивановской области, с младых ногтей стремился к работе в прессе, закончил журфак МГУ и Академию общественных наук, награжден государственными наградами России, лауреат Премии мэра Москвы, премий Союзов журналистов Москвы и России.

Впервые в редакции «МП» Александр Геннадьевич появился в 1970 году в качестве внештатного корреспондента. Со временем, поработав в разных изданиях и поездив по стране, он стал высочайшим профессионалом журналистского и общелитературного дела. 20 лет и буквально до последних дней под его руководством происходили планирование и выпуск газеты, он автор и руководитель  многих редакционных проектов – популярной у читателей «Книги в Москве», рассказывающего о деятельности Мосгордумы «Московского собрания», проекта «Соотечественники»... Справедливо будет отметить участие Егорунина в появлении, обсуждении и воплощении всех редакционных проектов и идей. Образцовые организаторские способности сочетались у Александра Геннадьевича  с даром публициста и критика. Дар этот также реализовался  на страницах «МП».

Совершенно лишенный карьеристских амбиций, начальственного зуда, от чего нелегко уберечься на той должности, которую он занимал, А. Г. Егорунин успешно решал производственные задачи газетной «непрерывки» не давлением, не силой, не административным ресурсом. Он просто-напросто зажигал сотрудников интересом к проблеме, тематике, открывал глубинную внутреннюю мотивацию к работе творческой. Человек честный, скромный, настоящий во все быстроменяющиеся времена, он был наделен подлинным талантом человечности. В наши дни это дорогого стоит.

И в радости и в горе всегда можно было опереться на его надежную руку. Нас восхищала его любовь к семье – преданный муж, обожающий отец и дедушка, тесть, которого мечтал бы иметь каждый.

Им, его родным и близким, оглушенным безнадежной тяжестью проклятой его болезни и ранней кончиной, наше глубочайшее сочувствие. Мы скорбим вместе с ними и сохраним светлую память о нашем коллеге и друге.

Мосправдинцы.

Прощание с Александром Геннадьевичем Егоруниным состоится в среду, 18 сентября, в 11.00 в морге 1-й Градской клинической больницы и в 12.30 – в крематории Хованского кладбища.

Соболезнования.

Просим принять наши искренние соболезнования по поводу кончины Александра Геннадьевича Егорунина. Восприняли эту утрату очень лично. Глубоко скорбим. Просим передать наши чувства скорби и утраты семье Александра Геннадьевича и коллективу «Московской правды».

Ушел из жизни чрезвычайно талантливый, необыкновенно светлый и добрый человек.

Дмитрий Шпаро, Матвей Шпаро, весь коллектив Клуба «Приключение»

Из энциклопедии:

Егорунин Александр Геннадьевич, Заместитель главного редактора — ответственный секретарь редакции газеты "Московская правда" с 1993 г.; окончил факультет журналистики МГУ в 1975 г. и АОН при ЦК КПСС в 1989 г.; 1967—1970 — работал в районных газетах Ивановской области, 1972—1973 — в газете "Московский комсомолец"; 1973—1974 — заместитель ответственного секретаря газеты "Московская правда"; с 1975 г. — заместитель ответственного секретаря, с 1977 г. — член редакционной коллегии, редактор отдела очерка и публицистики, с 1982 г. — первый заместитель главного редактора еженедельника "Литературная Россия"; 1991—1993 — работал в газетах "Подмосковные известия", "Первое сентября" и "24"; основные темы выступлений в печати: развитие жанров современной публицистики, литература, книгоиздание; награжден орденом "Знак Почета", медалями; лауреат премии Союза журналистов России.

Фото журнала "Журналист".

http://journalist-virt.ru/medianews/83-daytoday/4156-umer-aleksandr-egorunin?utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter

16 сентября на 64-м году жизни не стало Александра Геннадьевича Егорунина, заместителя главного редактора «Московской правды».

Александр Егорунин родился 15 февраля 1950 года в рабочей семье в городе Вичуга Ивановской области. Закончил журфак МГУ и Академию общественных наук. Впервые в редакции «МП» появился в 1970 году в качестве внештатного корреспондента. Со временем он стал высочайшим профессионалом журналистского и общелитературного дела. Буквально до последних дней под его руководством происходило планирование и выпуск газеты, он автор и руководитель  многих редакционных проектов – популярной у читателей «Книги в Москве», рассказывающего о деятельности Мосгордумы «Московского собрания», проекта «Соотечественники». Справедливо будет отметить участие Егорунина в появлении, обсуждении и воплощении всех редакционных проектов и идей. Образцовые организаторские способности сочетались у Александра Геннадьевича  с даром публициста и критика.

Человек честный, скромный, настоящий во все быстроменяющиеся времена, он был наделен подлинным талантом человечности. В наши дни это дорогого стоит.

Александр Егорунин награжден государственными наградами России, лауреат Премии города Москвы в области журналистики, премий Союзов журналистов Москвы и России.

Прощание с Александром Геннадьевичем Егоруниным состоится в среду, 18 сентября, в 12.00 в морге 1-й Градской клинической больницы (Ленинский проспект, д.8, м. Октябрьская) и в 13.30 – в крематории Хованского кладбища.