Колонна Вязниковского льнотехникума на демонстрации 1 мая 1952 года. 

К 100-летию со дня рождения Б.В. Борухсона

Вязниковский льнотехникум

Урок служения делу

Борис Васильевич Борухсон… Вряд ли мы найдем в вязниковской истории еще такую же сильную личность. Не умаляя никого. Говорят, что самый жесткий руководитель в Вязниках был фабрикант Демидов. Может быть. Но его твердость часто сопрягалась с жестокостью, что повлекло даже разгром фабрики рабочими. Борухсон был не менее тверд по характеру, но его требовательность была иная. Она была такова, что нет ни одного человека, среди знавших его, у кого эта твердость оставила бы осадок, негативный след. О нем говорят только хорошее до сих пор как преподаватели, так и бывшие его студенты. Его твердость основывалась на справедливости.

От топорника до директора

… Позволю себе цитату из письма, которое я получил, готовя этот материал. Письмо из Москвы, от Натальи Челноковой:

«Для меня, девочки-школьницы, Борис Васильевич на всю жизнь остался символом настоящего, могучего, умнейшего руководителя, строгого директора и очень представительного мужчины. Мама преподавала математику, была членом профкома техникума и буквально весь день проводила на работе. А мы с сестренкой, практически, выросли в техникуме. В том самом, величественном, ухоженном старом здании техникума, которого сегодня, к сожалению, уже нет. После занятий и продленки в школе № 5 имени А.С.Пушкина мы шли к маме в техникум, в 10 кабинет. Я не только помню весь техникум, даже запах его ощущаю!!! Нас знали мамины коллеги, нас знали все вахтеры, знал и Борис Васильевич. Здороваясь, спрашивал: «К маме?», и мы, заикаясь от волнения, отвечали «да, да!».

В техникуме была потрясающая дисциплина. Когда закрыли на ремонт столовую около пятой школы (по-моему, она называлась «Заря»), в которой обедала наша продленка, мама договорилась с Борисом Васильевичем о том, что на время ремонта мы будем обедать в столовой техникума. В огромном длинном коридоре первого этажа к потолку было установлено мигающее зелеными буквами табло «Тихо! Идут занятия!». И вся наша группа продленного дня замирала и быстренько, шурша одеждой, проходила коридор и спускалась вниз, в столовую. Во время занятий в техникуме была тишина, никаких, хождений, блужданий не допускалось!

Как-то раз, помню, в очередной раз, пообедав, мы ждали самых медлительных на улице, в сквере техникума. Кто-то кидался снежками, кто-то весело хохотал, кто-то толкал друг друга, а один из наших сотоварищей забрался в запорошенный снегом фонтан, «оседлал» знаменитую скульптуру и громко закричал: «По кооооооо-няяяяям!!!» Именно в этот момент в дверях техникума появился Борис Васильевич. Надо было видеть его лицо! Он коротко сказал: «Немедленно покиньте территорию! Надо уметь вести себя достойно!» Это было так сказано, что запомнилось на всю жизнь. Он, будучи сам человеком высочайшей культуры, не мог понять и принять такого безобразия. Жутким ударом для всех стала смерть Бориса Васильевича. У нас в семье его очень уважали. Помню, мама пришла с похорон и очень долго все сокрушалась и о сыне Бориса Васильевича – Евгении, который после спортивной травмы был в гипсе: «Господи, он же с больной ногой, и всю дорогу шел сам, пешком. Только бы не свалился».

 

Это письмо вместило в себя, пожалуй, слова всех, кто знал Бориса Васильевича: он был пунктуальный, суровый и справедливый.

 

…Согласно семейному преданию, молодая семья зубного врача Василия Лазаревича и Софьи Марковны Борухсон приехала в Вязники из Литвы совершенно случайно.  Говорят, что Василий Лазаревич расстелил на обеденном столе карту Российской Империи, а Софья Марковна бросила на нее горошину, которая покатилась по городам и рекам и замерла между Нижним Новгородом и Владимиром. Как уточнили пункт будущего назначения молодожены, предание умалчивает, но в 1911 году в Вязниках, на Благовещенской улице на доме №38 появилась медная табличка: «В.Л. Борухсон. Лечение и протезирование зубов». Этот дом сохранился до сих пор (на фото).

Дом на Благовещенской улице, в котором был зубной кабинет доктора Василия Лазаревича Борухсона. 

С тех пор в Вязниках в этом доме сохранилась даже лестница в квартиру доктора.

На этой двери висела табличка зубного доктора В.Л. Борухсона

Здесь была квартира доктора, состоящая из двух комнат и врачебного кабинета с молоденькой  восемнадцатилетней ассистенткой в лице Софьи Марковны. Молодой врач понравился и местной знати, и простым горожанам, к нему шли даже из дальних деревень, всех он принимал одинаково вежливо и лечил, делая скидки малоимущим.

 

Демидовы слыли на Благовещенской заправилами, во многом хозяевами: весь квартал им принадлежал, да две огромные фабрики, они были не без причуд, конечно, при таком-то богатстве… Часто, приглашая молодого зубного доктора к кому-то из Демидовых, они посылали за Василием Лазаревичем коляску, хотя дом был почти напротив, только мощеную улицу перейти.

 

В 1912 году в семье Василия Лазаревича и Софьи Марковны Борухсон родился первенец – Борис,  а позднее и младший сын Григорий.

 

Во время революции две жилые комнаты к тому времени известного во всей округе зубного врача отошли в городской жилищный фонд, а кабинет сохранился за доктором.  

 

Революция распорядилась по-своему и куда идти учиться: раздельное обучение мальчиков и девочек было признано ненормальным, женская гимназия на Благовещенской стала общей школой №3. Она располагалась рядом с домом, её и закончил Борис Борухсон.

 

Полундра!

 

Что было потом по окончании школы, ни одно семейное предание не оставило никаких следов. Почему сын успешного врача не пошел по стопам отца, и более того, он поменял семейную профессию кардинально. Борис пришел однажды домой и твердо сказал: «Я буду пожарным!»… Обычно, здесь наступает пауза. Вероятно, такая пауза на несколько дней повисла и в семье Василия Лазаревича, но сын был непреклонен.

Трудовую биографию Борис Васильевич Борухсон начинал топорником Вязниковской пожарной команды. На снимке он сидит второй справа.

 

И он стал пожарным (на фото).

 

Вряд ли кто-то из преподавателей и выпускников льнотехникума представляет, что «их Борис Васильевич», вот этот «монументальный человек» начинал трудовую деятельность топорником Вязниковской пожарной команды. Не потому, что это не почетная работа, она, как и другие почетна, нет, не в этом дело: просто, мы привыкли видеть пожарных торопливыми и авральными, а Борис Васильевич всем казался степенным и обстоятельным. Не очень это совмещается на первый взгляд. Может быть именно так считал и Василий Лазаревич, но молодой пожарный не только не уволился через месяц, попробовав огня и дыма, но и совсем втянувшись, даже поднялся по служебной лестнице.

 

Новый городской пожарный Борис Борухсон быстро выучился верховой езде, овладел всей имеющейся техникой, и его назначили старшим смены. Надо сказать тут, что и сразу-то молодого парня поставили не как обычно ставили новичков – ведёрниками, которые подносили в ведрах воду, а на вторую ступень пожарного дела – брандмейстера-топорника. Пройдет совсем немного времени и он уже – ствольщик… Это – забытые сегодня названия первичных должностей в пожарной команде. Когда первый раз на Благовещенскую, 38 явился человек в блестящей каске и высоченных выше колен сапогах, Софья Марковна не признала в нем сына, а когда узнала, она буквально «ахнула»…

 

Работа пожарного, как известно, сутками. Расписание в ту пору было жестким, домой ходили по выходным, положение казарменное: подъем в 6 утра. Кучера, ведерники, топорники и трубники-ствольщики проверяют оборудование обоза, двор, площадь перед воротами. За пожарными городом была закреплена и обязанность привозить утопленников, когда таковые случались, помогать в дознании и поиске родственников. Завтрак, учения, дежурство по графику на деревянной пожарной каланче, которая располагалась во дворе пожарного депо. Потом – на Клязьму, на водопой лошадей, обед, сон послеобеденный обязательно для пожарного: а вдруг ночью выезд…

 

…В общем, до 1931 года Борис Васильевич Борухсон тушил пожары в Вязниках, спасал людей, подвергался опасности сам, выводя погорельцев…

 

За отличную службу, за умение руководить людьми, его назначают еще даже безо всякого образования помощником начальника Вязниковской пожарной охраны, а впоследствии инспектором и начальником пожарной охраны по лесам гослесфонда треста «Волголес»  – самого ответственного и большого участка, где возгорания приносили наибольшие потери. В начале 1930-х годов лесному хозяйству страна уделяла огромное внимание: начинались грандиозные стройки первой пятилетки, во всю шла электрификация, несмотря на то, что уже входили железобетонные и стальные конструкции, лес был основным строительным материалом. Не могли абы кому доверить охрану леса в районе…

 

Один этот факт говорит, что молодой Б.В. Борухсон сумел добиться главного: он самостоятельно, без помощи отца, не на авторитете отца завоевал уважение и среди простых рабочих, - что обычно не так просто сделать, и среди тех от кого зависит во многом дальнейшая судьба… Вероятно именно в этот период зарождался тот знаменитый «борухсоновский характер» - волевой без надрыва и крика, почти без слов с одним лишь испепеляющим взглядом, в случае чего, с одним емким словом, после которого назад пути нет… Так и говорили: «борухсоновский характер», когда хотели подчеркнуть человека педантичного и решительного.

 

Я сам учился у Бориса Васильевича, помню его взгляд, однокурсники вспоминают…Да, что – студенты… преподаватели мне рассказывали, что иногда Борис Васильевич мог так взглянуть, что мурашки пробегали по коже.

 

Конечно, Борис Васильевич не был демократом, особенно в понимании, которое сегодня вкладывается в это слово. Но он умел слушать и ждать. Может быть, вот поэтому он оставался всегда и всеми понятым и никто не был им обижен, даже если человек оказывался наказанным.

 

Все мелкие и большие проблемы он решал по-борухсоновски: он выслушивал всех очень внимательно, слушал долго, совершенно не реагируя на слова. Невозможно было понять: нравится ему предложение или он противник такого поворота… Он слушал молча. Слушал всех, кто был причастен к той или иной проблеме, потом он делал некую паузу, которая могла продолжаться две минуты, а могла и несколько дней, если вопрос того заслуживал. Резюме его было коротким, и вопрос больше не подлежал обсуждению. Всё! Отныне эта тема была закрыта, и предстояло всем засучить рукава. Учитывая, что Борис Васильевич был членом партии, он довел общепартийный принцип демократического централизма в отдельно взятом учебном заведении до совершенства.

 

Мы можем теперь только предполагать, в какой период сформировался этот стиль, но он был таким, вероятно уже в молодые годы, судя по тому, как решительно и бесповоротно он принимал тщательно обдуманные решения в своей собственной судьбе.

 

Вероятно, чувствуя, что на одном характере далеко не уедешь, он поступает на рабфак по подготовке в Костромской текстильный институт. Сдает все экзамены, поступает и, судя по листу поощрений, отлично учится все годы.  

 

В нынешнем техникуме сохранилась автобиография, написанная рукой Бориса Васильевича 23 ноября 1938 года. Поскольку дела такого рода могут быть оглашены только с согласия прямых родственников, я обратился с просьбой сканировать этот исторический теперь документ к сыну Б.В. Борухсона – Евгению Борисовичу. С его помощью удалось прочитать скупые строки Бориса Васильевича о себе: «В 1929 году поступил в Вязниковскую пожарную команду, где работал в качестве топорника, ствольщика, старшего по смене».

 

Если бы Софья Марковна знала, что стоит за словами «работал в качестве топорника»… Это же должность топорник – самая тяжелая: лом два пуда и топор 8 кг с собой, но мало того, что тяжелая, она и самая опасная часть работы пожарной бригады – быстро забраться с топором и ломом по лестнице на крышу горящего дома и вскрыть железные листы над очагом возгорания… Сбрасывая листы железа вниз, топорник по инструкции обязан был громко во всё горло кричать: «Полундра!»... Хорошо, что ни отец, ни сын не посвящали Софью Марковну в такие детали личных дел и проблем…

 

 

 

 

 

Как кричал при тушении молодой пожарный – история умалчивает, а в техникуме ни один человек не может вспомнить, чтобы Борис Васильевич повысил голос. Он владел не силой голоса, а жестким гипнотическим взглядом и многозначной интонацией.

 

Великая Отечественная…

 

После окончания в 1938 году Костромского института, молодого специалиста направляют по его выбору, как отличника, во Ржев, здесь он работает преподавателем Ржевского товароведческого техникума, становится заведующим отделением. Здесь он женится, здесь рождается дочь Софья… Именно сюда он с третьего курса хотел попасть, именно здесь было его стремление создать лабораторию: здесь в Ржеве в 1924 году открылся первый в России завод по первичной обработке льна – основной теме всей жизни Бориса Васильевича. К моменту окончания им института процент заводского льна в стране составлял уже половину всего возделываемого льна СССР, - до этого в стране весь процесс обработки был ручным, - но работы по модернизации процессов было непочатый край, а Ржевский завод первичной обработки был передовым и по технике, и по технологии.

 

Еще в начале 1930-х годов в стране появился лозунг «Возродим славу русского льна!». Первичная обработка велась исконно на Руси вручную, таковой она оставалась и к началу первой пятилетки. В Постановлении ЦИК 1931 года говорилось о массовом строительстве льнозаводов и подготовке кадров для них и дальнейшей переработки льна, выработке тканей. И Вязниковский техникум получил развитие после принятия именно того памятного Постановления.

 

Был открыт Костромской институт в 1933 году и Ржевский текстильный техникум. В 1936 году Ржевский текстильный переводится в Вышний Волочек, а во Ржеве остается одно из отделений – товароведческое, которое становится самостоятельным техникумом.

 

Здание под техникум нашли красивое, в самом центре города (на фото), в Ржеве его называют «Дом с мезонином». Под нужды образования его из особняка переделали еще в 1913 году, когда здесь разместилось реальное училище. Это было и тогда уже самое престижное учебное заведение Ржева.

 

Началась Великая Отечественная война.

 

…Первые дни войны, эвакуация техникума из Ржева, который непрерывно бомбят… Ржевский техникум переезжает… в Вязники.

 

После довольно продолжительного поиска мне удалось установить, что по решению Государственного Комитета Обороны в октябре 1941 года в тыловые Вязники эвакуировался техникум первичной обработки льна из Вышнего Волочка, сюда же переправлялся и Ржевский техникум. По сути, осенью 1941 года в Вязниках в одном новом здании недавней постройки 1935 года было три техникума в одних стенах – Вязниковский и Вышне- Волочекский льнотехникумы и Ржевский товароведческий. Об этом пишется впервые, возможны некоторые варианты названий и время прибытия, поскольку установить точные даты пока не удается, однако, в связи с открытием части бывших архивов, это теперь только вопрос времени. По первым изученным документам выходит, что из Вышнего Волочка техникум отправлялся с полным комплектом оборудования и всем персоналом, из Ржева эвакуация шла ускоренно, если не сказать аврально.

 

По-видимому, за неимением времени на раздумья, решение о деталях эвакуации учебного заведения принимается при непосредственном участии преподавателя, а к началу войны уже заведующего учебной частью Б.В. Борухсона.  Во Ржеве была организована погрузка оборудования, лаборатории, семей преподавателей… Личных вещей практически не взяли, Борис Васильевич запер дверь квартиры, погрузил жену и дочь в товарный вагон остатков эвакуируемого техникума, и они отправились в Вязники.

 

Не все заводы и даже воинские части справились так четко с этими проблемами. Спустя годы, и зная характер Бориса Васильевича, мы с уверенностью можем увидеть его волю и стиль во время этого переезда в Вязники. Переболевший еще в Костроме туберкулезом, он ведь мог оставить в такой форс-мажорной ситуации, как сейчас выражаются своё место службы, и покинуть Ржев один с семьей, как сделали это многие беженцы.

 

Техникум Вышнего Волочка произвел в годы войны в Вязниках два выпуска специалистов, отправившись в сентябре 1943 года домой, а Ржевский техникум с лабораториями полностью влился в Вязниковский льнотехникум.

 

Так получилось, что организаторы эвакуации из Ржева оказались провидцами: именно здание техникума облюбовали фашисты, с него начались дни 15-ти месячной Ржевской трагедии. Уже через несколько дней после того как Борухсон с коллегами вывезли приборы, здание техникума заняла комендатура и представитель абвера обер-лейтенант Графф. Рояль не успели вывезти коллеги Бориса Васильевича из техникума и по воспоминаниям местной жительницы В. Соколовской немцы устраивали в зале техникума музыкальные и театральные вечера, музицируя на рояле товароведческого техникума. В октябре 1942 года к зданию товароведческого техникума по приказу коменданта Ржева Больмана согнали народ, сюда же привели Николая Попова, Ирину Попову и Валентину Морозову. Было объявлено: «Эти местные жители имели связь с советскими шпионами, которых укрывали у себя на квартире. За это они будут расстреляны. Так будет с каждым, кто будет помогать советским шпионам».

 

…Эту и многие другие трагедии Ржева узнавали в Вязниках из газет, продолжая в тылу, чем возможно, помогать фронту.

 

В 1941 году Б.В. Борухсона официально переводят заведующим товароведческим отделением Вязниковского льнотехникума, т.е. по той же должности, что и во Ржеве. В Вязниках семья поселилась в общежитии. Стол, стулья, кровати… все было казенное. Несколько лет так прожили, пока постепенно приобреталась своя мебель. В 1943-ем родился сын Евгений.

В минуты отдыха. Сын Евгений на мотоцикле...

Борис Васильевич преподает, заведует отделением и начинает, а точнее сказать продолжает создавать лабораторию по испытанию льняного волокна в рамках как первичной обработки льна, так теперь еще и прядения лубяных волокон. Забегая вперед надо сказать, что подобной лаборатории больше еще не было нигде. Даже Московский текстильный институт часто присылал своих диссертантов посмотреть, как тот или иной процесс представлен в лаборатории Борухсона в Вязниках.

Главное - порядок и кадры

После отъезда в родной Ленинград Н.Д. Гаврилова-Жукова в мае 1945 года директором Вязниковского техникума назначается Б.В. Борухсон.

Победа в войне окрылила советских людей. Повсюду был виден подъем, но подъем техникума в Вязниках в эти годы можно смело назвать его расцветом. Он и раньше не ходил в середнячках, сейчас же Борис Васильевич поставил задачу вывести подготовку специалистов на инженерный уровень. Надо сказать, это удалось: вязниковских техников без лишних разговоров ставили на предприятиях на инженерные должности, и только скорее для проформы отделы кадров заставляли поступать на заочные отделения ВУЗов, чтобы подтвердить дипломами уже готовые инженерные знания вязниковских выпускников.

Знаменитый хор Вязниковского льнотехникума 1949 года...

Для того, чтобы получать в техникуме основы инженерных знаний, совершенно не обязательно менять программу обучения, хотя и за программу подготовки Борухсон бился во Владимире и Москве, как говорится, до последнего. Были увеличены часы высшей математики, сопромата, технологии металлов и других предметов до того не изучавшихся на специальностях ткачество и прядение льна.

Ну, зачем, казалось бы, мастеру прядильного цеха знать, что такое мартенсит, перлит, зачем эпюры сопромата, бином Ньютона и далекие от реальной жизни бесконечности высшей математики… Борис Васильевич точно попадал в цель: годы первых пятилеток закончились, разруха послевоенная ликвидирована, стране теперь нужны были не исполнители, стране нужны были думающие широко образованные люди, умеющие сопоставить разные параметры из смежных, а порой и далеких наук, чтобы решать встающие задачи, как тогда говорили, научно-технического прогресса. По возможности глубокая и разносторонняя широта понимания на любом участке работы – вот основа образования, считал Борухсон. Если мы будем давать студенту только то, что ему непосредственно надо для повседневной работы, он не сдвинет дело с места, он не сможет увидеть перспективу, а за недостатком - решение проблемы, ему всегда нужна будет нянька, как выражался Борис Васильевич.

В кабинете прядения Вязниковского льнотехникума.

«Наши выпускники будут ходить по любому цеху без нянек» - его слова. И он добился такого образования.

На мой взгляд, для достижения этой, да и других целей, у Бориса Васильевича было одно средство, средство, проверенное временем… Да, важно было всё: учебный процесс, оснащение лабораторий, строительство физкультурного зала, обеды в столовой… все важно, но приоритет один – порядок и дисциплина. Не будет порядка – не будет ничего из задуманного. Сколько ни бейся, сколько ни вкладывай сил и средств, но если безоговорочно… безоговорочно не будет исполнено в срок намеченное и с нужным качеством, грош – цена всем вложениям.

Так работать сложно с одной стороны, но так работать совершенно легко и просто, когда в такую систему втягиваешься. Без расхлябанности, без панибратства, без похлопывания по плечу друг друга… Только четкое и точное исполнение намеченного. А для такой работы нужны были кадры соответствующие. И Борис Васильевич их сам для себя готовил, а точнее приглядывался к студентам. Кто прошел студенческую школу Борухсона на пять баллов, тот после института возвратится сюда преподавателем. И таких людей в Вязниках немало.

Уж каким для студентов «демократом» был Виталий Павлович Кржижановский… А когда пришло время ему самому командовать, все поняли, что и для него «школа Борухсона» не прошла даром, его решения были выверенными и четкими. Хотя характер Бориса Васильевича, конечно, не передаваем по наследству никому.

Рассказывает Н.Г. Злобина – выпускница 1949 года: «Я в 1946 году вместе с десятью девушками приехала из Краснодарского края. От выпускников техникума мы знали, что учебное заведение в Вязниках очень хорошее, славилась его хоровая студия, оперные постановки, спектакли, в которых были заняты и учащиеся, и преподаватели. В 1949 году после окончания учебы я стала работать инструктором производственного обучения, а затем заместителем директора по учебно-производственной работе. Многие выпускники действительно стали преподавателями техникума, Борис Васильевич принимал на работу «со стороны», но предпочтение отдавал своим воспитанникам».

Лаборатории обновлялись на глазах: пришли новые автоматические станки АТ-120Л, новейшие бесчелночные станки СТБ для выработки простынного полотна, жаккардовая машина Ж-13 для изготовления покрывал и скатертей. Для транспортировки ткацких навоев к станкам начали применять электротельфер, появились напольные транспортеры. Всех, кто приходил в цеха мастерских льнотехникума, поражала общая обстановка: прекрасная столовая, освещение образцовое, повсюду цветы, регулируемая влажность, автоматически работающих увлажнителей воздуха, распыляющих водяную свежесть…

Ежедневно ткацкий цех техникума производил до 700 метров ткани и 300 кг пряжи. Уникальная установка для непрерывной привязки основ на работающем станке, была разработана в мастерских директором Б. В. Борухсоном, выполнена студентом В. Цаплиным под руководством мастера Г. Н. Широковой. Установка в 1968 году была награждена серебряной медалью ВДНХ СССР.

Когда вспоминают Вязниковский льнотехникум времен Борухсона, вспоминают непременно огромный роскошный цветник вдоль всего здания – гордость Бориса Васильевича не меньшая, чем его лаборатория. Из других городов приезжали перенимать опыт… Формировать цветник начинал под руководством директора цветовод И.М. Бланифельд, а продолжила его дело Полина Горшкова или как все её звали в городе, «тётя Поля». Мне кажется, что этот ухоженный цветник был не только частью заведенного порядка, но он был его символом… 

Многие преподаватели льнотехникума когда-то были его студентами.

Б.В. Борухсон написал несколько книг по первичной обработке льна и товароведению лубяных волокон, министерство приняло их в качестве учебника для всех техникумов легкой промышленности СССР. Учитывая опыт и заслуги, в середине 1960-х годов Москва сделала предложение перейти в Министерство текстильной промышленности. Борис Васильевич некоторое время сомневался, ведь казалось, что он достиг здесь всего – один из лучших техникумов в стране стал Вязниковский льняной…  Можно бы поехать в столицу, заняться теоретической наукой, чистым администрированием… Возможно, это был самый мучительный момент период некоторой нерешительности за всю жизнь: многие советовали не отказываться от Москвы. О чем думал в этот момент Борис Васильевич, теперь уже никто не скажет, но нелегко далось ему это самое последнее из решений в жизни… Нет, не смог он перебороть себя, не смог оставить Вязники, и он отказался от переезда в столицу.

…Очень показательная история, которая всех потрясла, случилась уже после того как Бориса Васильевича не стало. В начале 1980-х здание техникума было закрыто, учебные аудитории приютились на льнокомбинате. И вот, уходя на пенсию, замечательный педагог Нина Георгиевна Аверьянова, вся жизнь которой прошла «при Борухсоне», решила проститься навсегда со своим кабинетом, со своим техникумом и провести самый последний урок русского языка и литературы в полуразрушенном здании. Она добилась разрешения, прошла от кабинета директора на втором этаже, зашла в читальный зал, в учебную часть и пришла в свой кабинет, в котором 30 лет шли её занятия, и она провела в нем свой последний, во многом символический урок…

…Шел этот необычный урок, а преподаватель и студенты плакали…

 

…Борис Васильевич Борухсон не был первым директором Вязниковского льнотехникума, не строил он и всеми любимое здание в 1934-35 году, но он его наполнил великим смыслом, он дал своим студентам и преподавателям неповторимый урок служения делу.

Его имя навсегда вписалось в историю и этого учебного заведения, и города в целом. Как сказал бывший его студент, бывший генеральный директор крупнейшего в Советском Союзе льнокомбината Александр Яковлевич Нестеров, «Борис Васильевич для всех был больше, чем директор, он был одним из родителей каждого, кто приходил к нему учиться или работать».

9 марта 2012 года Борису Васильевичу Борухсону исполняется 100 лет со дня рождения. Мне кажется, нет особой нужды говорить, что памятную доску на доме, где он прожил большую часть жизни, необходимо открыть.

Как же не оставить в нашем городе память о нем?! Ведь именно Борис Васильевич Борухсон преподал нам всем – вязниковцам урок служения своему делу!

Владимир ЦЫПЛЕВ.

Фото из архива автора и семейного альбома Е.Б. Борухсона. Портрет Бориса Васильевича в его лаборатории предоставлен директором Вязниковского музея Л.Ф. Ковалевой. Снимок в лаборатории льняного волокна – неофициального сайта г. Вязники. Фото Ржевского техникума сделано краеведами города Ржева.

Еще материалы по истории Вязниковского льнотехникума:

http://tsiplev.ucoz.ru/load/materialy_po_istorii_moskvy/sovetskij_period/vjazniki_lnotekhnikum/11-1-0-72