Портрет делегата 26 съезда КПСС

Прошло тридцать лет. Девочка стала знаменитой ткачихой, Героем Социалистического Труда, лауреатом Государственной премии, депутатом и членом Президиума Верховного Совета СССР. Каждый день она вышагивает возле своих шестнадцати станков только ей ведомым путём двадцать с лишком километров и при этом по привычке напевает про себя. Но нет-нет, да и остановится, обернется к цеховому порогу: не видно ли там испуганной, робеющей девочки? И когда она замечает вопрошающий взгляд будущей, ткачихи, ей хочется ободряюще сказать:

— Смелей, дочка! Не так это все не страшно, как кажется!..

Вязники — городок небольшой, тихий. Таких на Руси не счесть. И обличьем они напоминают друг друга. Побеленные колонны старых гостиных рядов, из-под козырька которых поглядывают вывески нынешних магазинов, несколько бывших купеческих особняков, уездный ампир занятых различными учреждениями, собор семнадцатого века, переданный музею, одноэтажные, с резвыми наличниками дома, улочки, то тянущиеся в гору, то сбегающие с горы. И тут же — нарядный Дом культуры из бетона и стекла, табун автомобилей возле здания райкома и горкома (видно, сегодня совещание), глазастые этажи новых микрорайонов.  На карнизе   одного из строений,   словно штамп отправления, выложено кирпичом: «Олнмпиада-80".

Р.А. Гаврилова среди делегатов областной партийной конференции.

Сколько сменилось поколений на этой земле? Тоже не счесть.. Стоял когда-то поблизости древний Ярополч, то ли сгоревший при отражении нашествия с востока, то ли погибший в огне усобиц. Со старого пепелища город вынесли на гору, которая и поныне сохранила его название, а под горой возникла слобода, одни говорят — на вязьях, то есть, на вязком месте, другие –под вязами. Кто прав, неизвестно. В гербе, который получили Вязники два века назад, став городом, изображен вяз, но и топких мест здесь предостаточно. Когда, в первую пятилетку строили новый корпус нынешнего текстильного комбината, забили под основание 4.300 деревянных свай.

Римма Александровна Гаврилова с коллегой из чехословацкого города Дечин.

Об истории пишу не случайно. В районных городках она выступает как часть местного быта, а он складывался веками. Парусиной из Вязников Петр Первый оснащал корабли российского флота. В музее города берегут одну из паровых машин Уатта, купленную фабрикантом Елизаровым: фабрики для производства парусины, или, как мы теперь говорим, брезента, ставились на широкую ногу, что, впрочем, не облегчало положения рабочих – труд оставался каторжным. Потому, наверное, и запомнилось число свай, на которые поставили цех в конце двадцатых годов. Вот уже пять десятилетий сотрясает его движение станков, а корпус все называют новым. Это не только привычка.  Фундамент, закладываемый под пятилетки, был фундаментом новой жизни.

Зайдя в уютный класс профтехучилища, где на уроке  обществоведения девочки рассматривают через проектор слайды, чтобы нагляднее представить историю, а в углу стоит ткацкий станок, который, прежде чем приблизиться к нему в цехе, они должны освоить здесь, - другими глазами читаешь хронику первых лет социалистического строительства. «На курсах ликбеза 102 грамотных за год обучили читать и писать 103 неграмотных». «Татьяна Королева вместо двух станков обслуживает четыре».

Четыре? Неужели это было достижением?

Выдающимся! За него Татьяна Николаевна Королева в 1935 году была удостоена  ордена Ленина. Можно сказать, что она – первая из знаменитых вязниковских ткачих.

Тут надобно пояснение. Ткачихами мы начали называть мастериц текстильного дела уже на памяти последних поколений. Вообще же профессия эта мужская, её официальное название и поныне: ткач. Женщины встали за станки после революции, а особенно в годы пятилеток, когда бурно начали развиваться другие отрасли промышленности, призвавшие мужчин. Это вообще. В частности же, производство брезента в легкой индустрии стояло особняком. Станки долго оставались тяжелыми, неудобными, лишенными автоматических приспособлений.

- Нас не больно к станкам-то и ставили, не всякий верил, что справимся. Это нынче автоматика, а тогда никакой, все с руки. Позади станка гири тяжеленные, для работы-то сколько раз их снять да повесить. Да каждый початок руками поставь… Четыре станка! Мыслимо ли дело! «Выскочки! Куда вы лезете!» Ведь и так некоторые говорили. А мы лезли к новой жизни. В тридцать восьмом году уже и на шести станках работали…

 Ольга Константиновна без малого двадцать лет на пенсии. Её сменили другие мастера. Они брались работать на восьми, на десяти, на двенадцати, на четырнадцати машинах. Машины, конечно, совершенствовались, приходила на помощь автоматика, инженерный расчет, но ведь никакой расчет не заменит сноровки и старания, того порыва, который и двигает производство вперед.

- Ольга Константиновна, а кого из тех, кто пришел вам на смену, вы бы выделили особо?

- Римму…

Римма Александровна Гаврилова – та самая девочка, которая робко отворила дверь ткацкого цеха тридцать лет назад. Нет, она пришла сюда не по призванию. Так сложились обстоятельства. Отец погиб на войне, у матери сдает здоровье, а на руках двое и она – старшая. Техникум бы закончить, да жизнь не позволяет. Пыталась устроиться на швейную фабрику, фабричка маленькая была, сказали, что швеи пока не требуются. Попросилась в лабораторию: молода, образования не хватает. Встретила на улице подружку, та зовет: «Пошли в ткачихи». Римма удивилась: «Да разве нас возьмут?..»

- В нашем городе, - поясняет она, - к ткачихам отношение особое. «Ткачи считают», «Ткачи постановили», - я это с детства слышала, хоть из нашей семьи никто на комбинате не работал. Вот и привыкла смотреть на них, на ткачей, как бы снизу вверх. Потому и робела…

Она еще застала те старые машины, на каких почти всю жизнь проработала Ольга Константиновна Щукина. Только застала, но и поныне с уважительным удивлением говорит:

- Представьте: чтобы зарядить лишь четыре станка по сорок раз, нужно выполнить сто шестьдесят операций. А они ведь на шести работали…

Ей достались другие машины. И, может быть, потому, что она их осваивала, вводила, постижении профессии шло как бы само собой, ровно, без срывов. Ей никто и никогда не говорил, что надо уважать или тем более любить профессию. Не было во времена её молодости такого в заводе, не баловала молодость. Она работала по третьему году, когда к ней впервые подошел заведующий производством и сказал: «Хорошо у тебя дело ладится. Поделись опытом с другими». Она тогда покраснела до слез. Неужели и у нее есть свой опыт?

- С тех пор, как я вступила в комсомол в седьмом классе, сама себе приказала: какое бы тебе задание ни поручили, не смей отказываться, - вспоминает теперь Римма Александровна. – И это решение сыграло очень большую роль в моей судьбе. Какой у меня тогда был опыт? Да никакого. Просто я не могла работать хуже, чем другие, а старалась работать лучше.

Она выходила тогда в утреннюю смену. Смена начиналась в четыре, вставать нужно было в три. Никогда никто из домашних её не будил, поднималась сама…

С молодых лет Римму Гаврилову неизменно называли в числе лучших вязниковских ткачих. Первого выдающегося успеха, положившего начало широкому движению среди её подруг, потянувшего за ней множество последователей, она достигла в девятой пятилетке. Римма Александровна обязалась тогда выполнить свои задания за три с половиной года, а справилась с ними за два года восемь месяцев. В 1974 году ей было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Она приняла это звание не только как высокую награду. Став Героем, она как бы унаследовала славу таких мастеров старшего поколения, как Татьяна Королева и Ольга Щукина. И до конца пятилетки выполнила задание еще пяти лет.

 Тогда и началась стремительная борьба за овладение техникой, или, на производственном языке, за увеличение типового уплотнения – числа обслуживаемых станков. Гаврилова стала работать сперва на двенадцати, затем на четырнадцати, наконец, на шестнадцати станках. И главное даже не в том, что она сама стала с ними управляться. Её пример показал, что это доступно другим. Пять лет назад в Вязниковском производственном объединрении льняных технических тканей на ткачиху в среднем приходилось по 5,5 станка, а нынче – больше восьми. На высоту, еще недавно казавшуюся едва достижимой – две пятилетки за одну! – вслед за Риммой Александровной решились посягнуть еще две ткачихи. А взяли её накануне нынешнего года восемь работниц.

К ней давно уже пришло мастерство, то высокое мастерство профессионала, когда прикосновением руки по натяжению основы, по плотности ткани она чувствует ход машины и, даже стоя спиной к станку, по звуку летящего челнока способна определить, нормально ли идет работа. А вместе с мастерством счастливо пришла и зрелость – душевная, гражданская, партийная. Дав себе однажды слово не отказываться ни от одного идущего на пользу общему благу поручения, она верно держит это слово. Её избирали депуттом городского и областного Советов, членом областного комитета партии, и к каждому из поручений она относилась и относится с той же ответственностью, с какой принимает обязательство на производстве. Собственно, для нее это тоже производство. Производство добра…

Председатель исполкома городского Совета народных депутатов Нина Михайловна Павлова, сама семь лет работавшая ткачихой, рассказывала:

- Я всегда е большим интересом наблюдаю, как Римма ведет прием людей. В Верховный Совет СССР её избрали впервые и недавно. И сразу она стала членом Президиума. Естественно, народу к ней стремится много, в очередь записывается по двадцать, тридцать человек. Чаще всего работать приходится с утра и до вечера без перерыва. Не помню, чтобы она когда-нибудь утратила спокойствие и доброжелательность. А ведь идут главным образом с жалобами, с просьбами, и далеко не всегда их можно сразу удовлетворить. Явилась, помню, молодая чета: «Предоставьте немедленно квартиру, не уживаемся со стариками». Римма Александровна говорит: «Нет, ребята, придется подождать пока подойдет очередь, положение у вас не такое уж плохое». Тут и слезы, тут и споры, тут и упреки. А ушли ничего, не злясь. Потом при мне на праздничной демонстрации подошли к Римме: «Желаем вам самого наилучшего…»

Как ей это удается?

- Да ведь тут главное что? – размышляет Римма Александровна. – Главное – не хитрить, правду не прятать. Мы, конечно, стремимся поскорее обеспечить людей жильем. Но ведь квартиры не растут, их строить надо. Я сама долго ждала, пока построят. Не просила даже, знаю – много нуждающихся. Двадцать лет отработала, пока получила квартиру…

Когда, усталая, она возвращается домой с работы, нередко её кто-нибудь дожидается у дверей: «Римма, помоги, посоветуй». Она давно уж не удивлется этому, не удивляется, не сетует. Не потому, что таков долг депутата – работать с людьми. Она не работает, она живет одной жизнью с ними. После беседы с Ольгой Константиновной Щукиной я спросил Римму Александровну, какие отношения их связывают. Гаврилова ответила:

- Я её просто люблю…

Пять лет назад владимирские коммунисты избрали Гаврилову делегатом XXV съезда КПСС. Можно сказать, что десятую пятилетку она в Моевке утверждала лично. И потому к своим заданиям относилась особо; в 1976 году выполнила две годовых нормы, в 1977 — три, а в следующие годы - еще по две. Всего — одиннадцать! В переводе на живую ткань — больше 841.400 метров брезента.

Мы встретились с Риммой Александровной неделю назад в перерыве между заседаниями областной партийной конференции во Владимире. Только что выступила Фаина Васильевна Коткова, Герой Социалистического Труда. Они с Риммой Александровной работают рядом. Дружат, соревнуются. И дружба и соревнование породили новый почин, ставший возможным благодаря достижениям лидеров.

Равняясь на них, четыре бригады, где работают лучшие ткачихи комбината, обязались завершить одиннадцатую пятилетку досрочно. Четыре бригады – девяносто девять человек. Не знаю, какие новее имена произнесут через несколько лет с тем же уважением, с каким нынче произносят имена Риммы Гавриловой и Фаины Котковой, Риммы Лбовой и Галины Грездовой, но в том, что достойные последователи у них найдутся, нет сомнения…

Приехав в Вязники, невольно размышляешь о роли таких невеликих городков в жизни и истории нашей необъятной страны. Слава их вроде бы нешумная, но на редкость прочная, неизносимая. Пятеро вязниковцев служили в дни Великого Октября на «Авроре». Из маленького городка вышли двадцать два Героя Советского Союза, заслужившие высшее отличие в боях за Родину. Дважды Герой Советского Союза Валерий Кубасов, космонавт, родом из Вязников, здесь живут его родители…

Мне кажется, эта слава чем-то сродни славе еще одного вязниковца поэта Алексея Фатьянова. При жизни он успел издать всего одну книгу, а песни его поют до сих пор. Вы помните слова про «ту заводскую проходную, что в люди вывела меня? В Вязниках убеждены, что они написаны о проходной, которую каждый день минует делегат XXVI съезда партии Римма Александровна Гаврилова. Многих вывела в люди верная рабочая дорога.

Ю. АПЕНЧЕНКО.

(Спец. корр. «Правды).

г. Вязники,

Владимирская область.

Автор очерка Юрий Апенченко - один из ведущих журналистов страны в 1960-70-е годы ныне преподает студентам Московского Литературного институт им. Горького мастерство. Фото Натальи Цыплевой. 2010 год.

Статья впервые размещается в интернете. В бумажном варианте в этом очерке "Правды" не было фотографий. Все вставленные в текст иллюстративные материалы - инициатива сайта. Фотографии - из личного архива автора сайта, альбомов Р.А. Гавриловой, директора льнокомбинта А.Я. Нестерова и инструктора горкома партии В.А. Захаровой.

Об авторе очерка с сайта Литинститута: АПЕНЧЕНКО Юрий Сергеевич Родился в 1934 г.  Окончил МГУ. Доцент кафедры творчества Литературного института им.А.М.Горького  
Ведет семинар очерка и публицистики. Публицист, прозаик и поэт, член Союза журналистов и Союза писателей России. Награжден орденом «Знак Почета». Лауреат премий Союза журналистов и Москвы. За публицистические работы отмечен медалями С.П.Королева, Ю.А.Гагарина и др.

 См. еще материал "Судьба очерка Ю. Апенченко о Р. Гавриловой в "Правде":

http://tsiplev.ucoz.ru/news/sudba_ocherka_v_pravde_o_r_a_gavrilovoj/2012-01-31-19