Юрий Апенченко: «Внедрение корреспондента «КП» в отряд космонавтов получило кодовое имя: «Операция «Полотёр»

Большинство космических репортажей «Комсомолки» написаны Ярославом Головановым, и мало кому известно, что самый первый материал готовила Тамара Апенченко, и было это еще до 12 апреля 1961 года. Она оставила уникальный дневник, который бережно много лет хранит муж, руководитель семинара очерка и публицистики Литературного института имени Горького Ю.С. Апенченко.

Ответить на вопросы попросила студентка Литинститута Наталья Цыплева.

Юрий Сергеевич Апенченко. Родился 28 мая 1934 года. Окончил журфак МГУ им. М.В. Ломоносова. Работал журналистом на Сахалине, в журнале «Советский Союз», с 1966 по 1981 - корреспондент "Правды", затем десять лет заведовал отделом публицистики в журнале "Знамя". С 1996 года ведет семинар очерка и публицистики в Литературном институте им. А.М. Горького. Автор книг очерковой прозы: Путешествие к человеку. М., 1975; В пределах одной жизни. М., 1983; рассказов в сборниках «Одухотворенные люди». М., 1988; « До утомления сердца». М., 1989. Член СЖ СССР, СП России. Награжден орденом "Знак Почета", медалями С.П.Королева, Ю.А.Гагарина, золотой медалью ВДНХ. Премии СЖ СССР и СЖ Москвы

- Юрий Сергеевич, руководитель Роскосмоса А.Н. Перминов недавно наградил вас, как сказано в официальном пресс-бюллетене, «за личный творческий вклад в реализацию космических программ и проектов» знаком Юрия Гагарина. Много опубликовано воспоминаний о начале космической эры. Известно, что вы были среди первых журналистов, которые рассказывали о стартах в главной по тем временам газете страны. Но ваших мемуаров нет. Вы до сих пор «храните тайны»?

 - Нет, особых тайн я не храню. Мало кто сегодня помнит, но ведь космическая эра началась донельзя буднично: через день после запуска первого спутника «Правда» публикует не «УРА! УРА!» огромными буквами на первой полосе, а передовицу под заголовком… «Подготовка транспорта к зиме», а рядом – подборку  «Трудовые подарки к Октябрю». Только в углу полосы - малюсенькая в десять строк информация: «В Советском Союзе запущен первый искусственный спутник земли…»

 Эти десять строк буквально потрясли весь мир. Всего четыре дня до этого газета «Вашингтон пост» писала: «дело престижа Америки опередить Советский Союз в запуске первого спутника». И никаких сомнений у них не было, что будут первыми, а тут… такое. Весь мир принимал знаменитые БИП-БИП-БИП нашего спутника… 

 Что же касается мемуаров… Дело в том, что вообще-то вначале «космосом заболела» моя жена Тамара Апенченко. Она работала в «Комсомольской правде» и была отчаянным репортером. 

 Когда Тамара узнала, что намереваются отбирать людей для космического полета, она пробилась туда. Обошла всех, кто мог бы посодействовать и дошла до единственной женщины в Политбюро ЦК Е. А. Фурцевой, которая тоже, надо сказать, отличалась заводным характером. И Тамара убедила её, что надо женщине быть в отряде космонавтов. И Тамару взяли.

 В «Комсомолке» позднее это назвали «Операцией «Полотёр» - её взяли уборщицей в отряд космонавтов. На самом-то деле в «КП» об истине знали единицы. Она для всех официально уволилась. Работала она кем-то вроде лаборантки. Каждый день, возвращаясь домой, писала страничку или две в дневнике. Он и сегодня в шкафу лежит, этот её дневник. Недавно я начал готовить его для публикации. Вот это – настоящий и единственный реальный, написанный по апрель 1961 года документ, то есть до старта Юрия Гагарина. Все остальное – воспоминания, а воспоминания – это всегда скидка на авторские фантазии, да еще и с редакторскими добавлениями или вымарываниями.

 - Вы считаете, что воспоминания не надо публиковать? Но мемуары идут на втором или третьем месте по популярности на книжном рынке…

Мемуары хороши картинками, неким «духом прошлого», который не выветривается из памяти долгие годы. А вот какого числа, во сколько, где именно, кто присутствовал, что сказал… и т.д. и т.п. Все это подлинно только в сегодня писаном дневнике, а в мемуарах что-то умалчивается в зависимости от времени написания их, что-то преувеличивается, даже если по своей сути воспоминания и правдивы. 

 Тамара опубликовала первые, самые первые репортажи и «Комсомолка», единственная из газет, дала 12 апреля рубрику «Репортаж со стартовой площадки» о полете Гагарина. Вот конкретные документальные строки репортажа Тамары от 15-го апреля 1961 года: «Три дня на земле, после космоса, а сколько уже встреч, бесед, радости. На Н-ском аэродроме Юрий Гагарин встретился со своими коллегами-летчиками, инженерами, техниками, механиками. Это люди его профессии, его стихии. Самолет уже готов к старту, а дверь не закрывается, и в дверях - Юрий. - Привет вам, сердечный привет, товарищи по труду!» Это – слова, записанные в блокнот и опубликованные на другой день. Можно быть совершенно уверенным, что это - не авторский поздний пафос к какому-то юбилею, а сказанные Гагариным слова в тот момент и точно записанные репортером.

 - Но Вы собираетесь продолжить работу с этими документами?

 - А чего с ними «продолжать работу»? Есть реальная рукопись. Её надо издавать. Появится издатель – пожалуйста.

 - Вы сказали, что пришли в космонавтику уже после жены, что она Вас ею увлекла…

 - Или я её. Я работал тогда, как бы сейчас сказали, «в глянцевом журнале». Это был журнал «Советский Союз», который выходил на 17 языках мира, поставлялся в сто с лишним стран, показывал наш советский образ жизни… Я был совсем еще молодым журналистом и впервые о космосе в практическом смысле услышал, в общем-то, мельком, когда меня послали делать репортаж из Института авиационной медицины. Он находился на Масловке, там была центрифуга и две камеры – сурдо и барокамера. Вот там позднее и тренировались первые космонавты. А до этого – добровольные экспериментаторы. Я видел лабораторные снимки результатов воздействия взрывной декомпрессии – резкого изменения давления. Это были испытания на добровольцах. Конечно, все было секретно, но разговоры по Москве уже ползли о возможности космического полета.

 С приходом в «Правду» я попал в группу журналистов, которые были прикреплены к отряду космонавтов, (сейчас употребляют термин «аккредитованы»). В эту группу входили: Голованов («Комсомольская правда» - душа нашей компании, я и Толя Покровский от «Правды», Борис Коновалов («Известия»), Виталий Головачёв («Труд»), Михаил Ребров и Лев Нечаюк («Красная звезда»), Виктор Степанов и Николай Железнов (ТАСС), Алексей Горохов (АПН), Владимир Мусаэльян (фотохроника ТАСС), Александр Моклецов (фотохроника АПН).

 - Однако, кроме известных эпизодов, вам наверняка помнятся и такие, о которых не написано ни строки до сих пор?!

 - Вот приведу один пример. В Звездном городке есть мемориальный кабинет Юрия Гагарина – служебный его кабинет, когда он был начальником отряда. Сотрудница этого музея Валя Быковская – жена космонавта Валерия Быковского показывала кабинет и сказала мне: «Все здесь подлинное кроме карты». Настоящую карту убрали в архив. Она обычная, не секретная, но там Юра, когда прилетел с места гибели Володи Комарова, отметил точку гибели на карте и написал: «Начало».

 Было очевидно, что космос не обойдется без жертв, но у нас, слава Богу, их было меньше,  чем у  американцев. И жертвы-то порой были просто несуразные. Я работал с тройкой, которая погибла – Добровольский, Пацаев, Волков – 40 лет назад они погибли… Но если бы они были в скафандрах, этого бы не случилось – нелепая жертва. С этой тройкой связан и еще один эпизод. Лететь в тот раз должен был совсем другой экипаж – Алексей Леонов, Валерий Кубасов и Петр Колодин. За день до старта выяснилось, что у Валеры Кубасова что-то с легкими, было даже подозрение на внезапное воспаление легких, и буквально перед стартом сменили экипаж.

 - О том, как была организована работа в отряде космонавтов написано довольно много. А как работал «отряд журналистов» в те годы

 - Нас было чаще всего несколько человек, о которых я сказал, но состав менялся иногда, подключались и другие издания, основной костяк несколько лет сохранялся. Перед стартом обычно был расширенный состав журналистской братии, и пишущей и снимающей. 

 «Точек», на которые мы ездили было четыре. Главным значился, конечно, космодром. Самым первым космодромом, откуда запускались первые ракеты был Капустин Яр. Впервые я попал в КапЯр, – как обычно говорят «свои», на запуск ракеты «Вертикаль», а потом на старт спутника «Интеркосмос-1» - общего изделия стран социалистического содружества. А к тому времени развивался космодром Байконур. Байконур – это название происходит из слияния подлинной топонимики того края и игры в секретность, в которую мы играли с американцами.

 Все дело в том, что на самом деле урочище Байконур с медными подземными копями находится в стороне от космодрома, а местность, где была построена главная стартовая площадка, исконно называлась Тюратам. Чтобы все окончательно запутать, в придачу к этому, город работников космодрома получил имя Ленинск, и  упоминать его в печати вообще нельзя было.

 Таким образом, специалисты по засекречиванию запутали в конце концов, не только американских шпионов, картографов, цензоров, но и самих себя, как показали события 1975 года, когда был осуществлен первый совместный с американцами полет «Союз-Аполлон». Наши инженеры были у них, те у нас побывали… Нам впервые разрешили подписать под материалом «Город Ленинск». Однако, как только программа была завершена, строку снова стали вычеркивать. Спрашиваем: «Почему? Ведь все уже знают об этом городе». Ответ был исчераывающим: «В утвержденном цензурном перечне такого города не существует». 

 Не менее важной точкой нашего внимания был и ЦПК - Центр подготовки космонавтов в Подмосковье. Мы там бывали на тренировках, удавалось и самим поработать на тренажерах иногда. Там же были встречи основного и дублирующего экипажей. Собирались обычно в Доме культуры Звездного городка, а перед отъездом на Байконур там проходила расширенная пресс-конференция, которая и попадала на экраны ЦТ потом, после запуска. До запуска долгое время вообще никакой официальной информации в СМИ не давалось.

 Руководил космической подготовкой космонавтов легендарный летчик получивший Звезду под номером три Героя Советского Союза  еще до войны за спасение челюскинцев Николай Петрович Каманин.

 Еще одна наша точка – ЦУП, который поначалу был не в Калининграде – Королеве нынешнем, а в Крыму, километрах в тридцати от Евпатории. Тут, в Центре управления полетами мы бывали постоянно: писали репортажи о проведенных экспериментах. Их было множество самых разнообразных. И по влиянию невесомости, и какие-то растения выращивали, производили особо чистые вещества в вакууме, с лазерами работали… У нас экспериментальная база была настолько мощной, задел был так велик, что несмотря на явные провалы в развитии отечественной космонавтики в последние годы, мы, как я думаю, и по сию пору во многом опережаем американцев в этом вопросе именно благодаря тому старому запасу прочности. 

 Ну, и конечно, значимая точка внимания - место приземления. Это обычно было в Казахстане, некоторое время возле Караганды. Потом эту точку переместили ближе к городу Аркалык. Обычно из гостиницы нас забирали вместе с поисковиками, везли на место предполагаемого приземления, мы встречаем, снимаем, пишем и улетаем на Байконур. А однажды нас забыли на этой точке. Встречали, помнится, тогда мы Севастьянова и Климука. Полет у них был очень длинным. Приземление прошло штатно, все радовались, поздравляли, сели в самолет с космонавтами и… улетели. Там был еще один самолет спасателей, но ночные полеты были запрещены. Мы в степи остались ночевать. Все бы ничего, но мы целую ночь напролет били комаров. Их там несметное множество – тучи в буквальном смысле, я никогда столько не видал ни до того, ни после. «Аэропорт» в том местечке – поле и сарайчик, на котором висел амбарный замок, до Аркалыка пешком ночью… нереально. Еле-еле дождались утра.

 Вот как описал один эпизод нашей жизни Ярослав Голованов: «После старта улетели в Евпаторию, в Центр управления полётами. Живём в гостинице «Украина». С утра — в Центре, к обеду возвращаемся и пишем репортажи. Каждые два дня передаю в Москву материалы. Зимой в Евпатории тоска смертная. Город пустынный, на пляжах ни души. Приехал театр лилипутов. Лилипуты постоянно выясняют отношения. Главный лилипут по прозвищу «Шурупчик», очень дерзкий и агрессивный. Один из лилипутов напился пьяным и кричал ночью на всю гостиницу: «Шуруп! Выходи! Я тебе морду бить буду!» Темнеет рано, холодно, на улице очень сильный ветер. Улицы прямые, ровные, чётко делят весь город на квадраты, по ним дует с моря, как в аэродинамической трубе. Юрка Апенченко живёт в роскошном угловом номере с балконом, который завис прямо над трамвайной остановкой. Купили клеёнку в виде политической карты мира и по этому случаю устроили у Юрки банкет. Поддав, кричали с балкона: «Да здравствует самостийная Украина!» Bcё думаю теперь: не мы ли подали тогда украинцам мысль о развале СССР?»

 Вот так с юмором нарисовал один день Ярослав. А вообще, схема работы всех служб была и простой и четкой, и сбои случались крайне редко, потому отдельные и запомнились ярко.

 - Юрий Сергеевич, на одном из сайтов я отыскала такие строки: «Их было пятеро – поэтов-пятидесятников: Сергей Дрофенко, Игорь Зайонц, Александр Орлов, Анатолий Горюшкин, Юрии Апенченко. Остались двое – ваш покорный слуга и Юрий Апенченко».

 - Знаю, знаю, это Толя Горюшкин написал… Да, в студенческую пору в МГУ я довольно часто выступал со своими стихами.

 - А сейчас не пишите?

 - Редко.

- А есть у вас стихи, посвященные освоению космоса – в тему нашего разговора?

- Такое подойдет – «Королев в Капустином яру»:

Он смотрит в полночное небо. Кругом ни души. Тишина.

 Его красноречие немо. Вся жизнь - мировая война. 

 Еще изучают штабные извивы окопов ее, 

 Еще догнивают больные, земное прокляв бытие, 

 Еще из колымской землицы вестей не доходит от тех,

 Кому суждено воротиться, безвременье перетерпев, 

 Но вновь пересчитаны планы и все сведены к одному: 

 Ракета, таящая пламя, нацелена в звездную тьму. 

 Он принял весь мир на поруки. На нем замыкается цепь: 

 Оглохший старик из Калуги -глухая заволжская степь. 

 Ну что же! да будем достойны зарытых, забытых, живых. 

 Да будьте вы прокляты, войны, и слуги, и присные их! 

 Сурова бессонная совесть, солдатской шинели обрез. 

 Вот так начинается повесть о звездах, добытых с небес.

- 12 апреля 1961 года: как этот день запомнился?

 - Я был в это время в Сталинабаде – Душанбе сегодня, готовил совсем иной репортаж: я должен был рассказать об удивительном, одном из первых детских интернатов, которые, по идее Хрущева, должны были взращивать строителей коммунизма с пеленок. Там – не брошенные, а обычные дети должны были жить и воспитываться на полном государственном обеспечении с ясельного возраста до выпускного класса школы. Ведь было уже заявлено: «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». А для этого нужны школы и детсады нового типа. Вот одним из них и был интернат в Лучобе, пригороде Таджикской столицы.

 И вот сидим мы с воспитательницей, которая только что возвратилась из Москвы с совещания и, между прочим, говорит она мне: «Чудные люди в Москве живут. Говорят, что человек скоро в космос полетит. Разве это возможно?» И тут в саду врубили вдруг громкоговоритель я не успеваю ей ответить, а из динамика доносится левитановское: «Передаем сообщение ТАСС… Советский человек – в космосе!» Невероятно, но факт. 

 В Москве прошла тогда вторая после 9 мая 1945 года, как позже будут говорить, «несанкционированная» народная демонстрация. Порыв был самый искренний. Толпы народа вышли на улицу. Всем хотелось на люди, на Красную площадь. Были даже и лозунги: «Все – в космос!». 

 Но самое главное, может быть, даже и не это воспоминание… Как-то я на родине Гагарина в деревне Клушино беседовал с его одноклассниками… Там же несколько лет после войны землю пахали с миноискателями! Снаряды неразорвавшиеся находили. Страна еще как следует раны не залечила, а уже сумела обогнать в космонавтике самую богатую страну мира на территории которой не было ни одной войны со времен гражданской, то есть больше века… 

 В этом была и есть какая-то высшая справедливость, что парень именно такой вот маленькой гжатской деревеньки Клушино вывел землян в космос. 

Наталья ЦЫПЛЕВА, студентка Литературного института им. А.М. Горького.

 Фото с интернет архива публикаций Ярослава Голованова.

Интервью было опубликовано в еженедельнике "Собеседник" к 50-летию полета Юрия Гагарина