Мстерское

Мне думается, что нет такого уголка во всей нашей республике, где бы не знали о Мстере.

О Мстере, пишущей богов.

О Мстере, взращивающей лук в детскую голову.

О Мстере, съедающей рыбу сазан в неимоверном количестве…

Последнее можно и вычеркнуть. То было давно-давно. Еще при князьях Ромодановских, когда они   мстеряка продавали другим сиятельным владетелям поместий за 130 целкачей. Теперь мстеряк сазана не употребляет но кличку «сазанника» продолжает носить.

Зато первое — иконы, лук здравствуют и поныне. Здравствуют. А слава, бывалашная слава, меркнет. Сейчас о Мстере мало говорят. Раньше книги писали. Сейчас Мстера неинтересна.

Обитатели Мстеры — высокопробные обыватели, укрывшиеся по своим хатам за тюлевые, гладьевые занавески. Мстеряк ничем не интересуется и чувствует себя спокойно. О куске хлеба заботится. Вот ерунда, когда баба, дочери с утра до вечера гнут спины над полотном, вышивая гладью на московские   магазины женское белье, платье. Вот ерунда - тридцать рублей выгонят в месяц и... хорошо. Мужик в Мстере сейчас на иждивении бабы. И он спокоен.

А главное больше уж не мерещится смена власти. Мстера знает, что советская власть навсегда осела в России и он стал верить в это и смирился с этим…

— По нам хоть черт. Лишь было бы спокойно. Мстеряк ой как не любит потрясений. Он хорошо помнит первые дни революций. И, разговорившись случайно с вами, он будет просить:

— Если возможно, то не делайте таких потрясений. Зачем нам мировая революция, когда н так хорошо.   Человеку не так уж много надо: кусок хлеба и покой.

Мне вспениваются годы гражданской войны, когда мстеряк, выбитый из колеи выстрелами где-то там за тысячу верст от него, бредил смертью, нашествием японцев, немцев, французов... Помню, как в один   субботний  день, когда в Мстере топятся у всех бани, я был свидетелем такой картины. На одной из улиц стоял голый человек. С бороды ручьями стекала вода. А от тела, распаренного в бане, шел пар.

Человек взлягивал ногами, орал…

— Японцы наступают…

Сгрудились мстеряки, встревоженные криком человека.

- Где?

- Где?

- Из Шуи японцы наступают — не унимаясь орал человек н продолжая взлягивать ногами.

Прислушались. Со стороны Шуи доносились взрывы.

Кто-то из сгрудившихся крикнул:

- Пни взрывают, а они японцы...

Не поверили. А человек продолжал орать и взлягявать.

Ушли те дня.

Мстеряк сейчас спокоен.

Утром проснется — завтрак готов. После завтрака на базар, хотя на базаре ни души... Ничего. Сейчас придет сосед, знакомый с другой улицы. Соберется грудка людей. Ну, вот, и можно будет посудачить. А к обеду около лавок местных торгашей можно и сразиться в «козла», в «подкидного».

Вы пройдите перед обедом базаром и вы встретите не одну кучку людей, усевшихся чуть не на голой земле и режущихся в карты.

В Мстере «подкидной» и «козел» в каждом доме и веред каждым домом. В «козла», «подкидного» играет и сопливый мальчуган, н старик, не сегодня-завтра отравляющийся в «лоно праотцев».

По вечерам мстеряк собирается у избранных хат, у тех хат, у которых раньше сидели и вели беседы их отцы, деды. На каждой улице есть такая изба и у этих изб по вечерам кучки рассевшихся по лавочкам мстеряков.

Разговор больше всего идет об огородах, о бабах, идет и на «текущей момент». Но мало. В Мстере газету не читают, не любят.

- Много врут в газетах — говорит мстеряк.

- Вот он прочтет теперь «Мстерское» и скажет:

- Все врут. Я не такой... Поверьте, такой.

В Мстёре тихо, спокойно, как тих н спокоен мстеряк.

Мстеряк по уши в обывательщине и ему из нее не выбраться,

Дети подрастут и будут смеяться над своими отцами. Дети вырастут, вырастут другими.

За тюлевыми, гдадьевыми занавесками растет новое, новое тянется к трубе и барабану.

Дети будут смеяться над отцами...

Александр Шульпин

Вязник. у.

Опубликовано в газете "Призыв" 24 сентября 1925 года.

Оцифровка – К.Ю. Целоватов и В.Р. Цыплев. 2013 год.

Орфография и синтаксис источника сохранены.

Еще очерк "Мстерское "чудо" Александра Шульпина на сайте "БЫЛОЕ":

http://tsiplev.ucoz.ru/load/materialy_po_istorii_moskvy/komsomol/mchterskoe_quot_chudo_quot/12-1-0-90